Стражи: Gelidus Corde (СИ)

Она первая сорвалась вниз, я же замер, оглянувшись вокруг. Я уже не знал, был ли этот кошмар испытанием. Я шагнул вперед и полетел в пропасть.

— У каждого стража есть свой секрет,

Упрятанный в сердце скелет…

Противный напев окружил меня, отдаваясь грохотом в ушах. Остальных слов песни я не услышал: они утонули в звоне колоколов. Внезапно я упал на землю, неудачно приземлившись, — я поморщился, почувствовав боль в ноге.

«Ничего серьезного», — с надеждой убедил я сам себя.

— Пришли, — заключила Кетерния, подходя к двери небольшого трехэтажного домишки, около которого мы оказались.

Окна здания приветливо горели, на подоконниках были выставлены горшки с цветами, по стене вился плющ. Небольшое крыльцо, украшенное искусной росписью, выцветшей от старости, вело к не менее прекрасной входной двери, над которой висел фонарь со свечой.

Чем дольше я осматривался, тем хуже мне становилось. Казалось, будто я медленно терял рассудок. Мелкая дрожь гуляла по телу, усиливая страх и тревогу, поселившиеся в голове.

— Александер, сядь, — огненная стражница совладала с собой, подавив ужас; ее слова были приказом, который мне не хотелось нарушать.

Я тяжело опустился на землю, облокотившись на стену домика, который словно задрожал от моего прикосновения.

— Что-то не так, — прохрипел я, внезапно не имея сил говорить нормально.

Кетерния задумчиво кивнула, не сводя глаз с окна третьего этажа. Именно в той комнате был таинственный скрипач, который потерял своего пианиста. Я рвано вдохнул тяжелый воздух, распалявший легкие.

«Что дальше? Я здесь умру?» — безразлично спросил я сам себя.

— Я схожу проверю, что там. Сиди здесь, зови меня, если что, — вновь приказала чертовка. — Я не дам тебе умереть.

Последние слова растворились в звуке ее шагов, ставшем чрезвычайно громким. Я устало прикрыл глаза: даже держать их открытыми казалось чересчур сложным занятием. Голова раскалывалась, боль пульсировала по всему телу, и я никак не мог понять, почему.

«Может, все дело в том, что я заболел, будучи человекоподобным стражем?» — лениво подумал я.

Я с трудом приоткрыл глаза и огляделся вокруг, но меня встретило буйство красок, раздражающих зрение.

— У каждого стража есть свой секрет,

Упрятанный в сердце скелет.

Один скрывает в себе…

Я вновь не расслышал продолжения, резко схватившись за голову, которую, казалось, рвало на части, череп трещал под напором сумасшедшей какофонии. Я понимал, что кричу, но не слышал этого. Безумный поток мыслей кружился в моей голове, эхо песни звучало на периферии, заставляя вслушиваться в каждое слово.

«У каждого…, — удар сердца. — …стража есть…»

Я растянулся на земле: под щекой чувствовалась прохлада камня.

— Я схожу с ума, — шепот сорвался с моих губ, а может, это был крик или не высказанная мысль.

В следующее мгновение все оборвалось, я хрипло дышал, пытаясь подняться, но руки предательски дрожали. Именно тогда я понял, что такое истинная боль. Остро нахлынувшее чувство разжигало пожар в груди, я вцепился в футболку, ожидая увидеть на своих руках кровь, но там ничего не было. Тело не слушалось, я хотел кричать, но не мог, словно жизнь оставляла меня.

«Меня ли?» — вопрошало мое воспаленное сознание.

Внезапно эта боль оборвалась так же резко, как и началась. Я широко открыл глаза, вытер руками слезы, катившиеся по щекам. Грузно сев и облокотившись на стену, я попытался отдышаться, но времени, похоже, не было: наверху что-то громыхнуло, а затем раздались быстрые шаги по лестнице. Я постарался встать, что удалось мне не без труда.

Кетерния в один прыжок преодолела крыльцо, молча схватила меня за руку, подбежав ко мне, и понеслась прочь от дома. Я не сопротивлялся: гримаса ужаса словно сковала лицо огненной стражницы.

— Господи, Саша, нужно быстрее, — раздраженно шипела девушка, сворачивая в очередной переулок.

Каждый шаг, отдалявший меня от музыкального дома, возвращал мне толику сил, которые были всецело направлены на побег от того, чего так боялась Кетерния.

«Или кого», — поправил я сам себя, споткнувшись о поребрик.

Через несколько минут я запутался, сколько поворотов направо и налево мы сделали, а где наткнулись на тупик. Казалось, будто этот Париж был гигантским лабиринтом, меняющимся каждый раз, когда мы находили дорогу к выходу.

— Стой, нужно отдохнуть, — я резко потянул Кетернию за руку, а затем привалился к стене, переводя дыхание.

Стражница чертыхнулась, но, увидев, как дрожали мои ноги, замерла на месте.

— Что там было? — мой вопрос повис в воздухе, словно был лишь риторическим.

Лицо Кетернии было непроницаемой маской, но все скрываемые эмоции горели в глазах, которые звенели напряжением, страхом и скорбью, смешанной с легким сумасшествием.

— Что там было? — увереннее повторил я, ставя акцент на каждом слове.

Стражница вздрогнула и медленно сглотнула, руки непроизвольно сжались в кулаки.

— На третьем этаже небольшая комната с пианино, свет приглушен, Себастьян и Марисса…

Ее слова были бесчеловечно оборваны нагнетающим грохотом, раздавшимся неподалеку от нас.

«За углом», — я отлип от стены и, стараясь не упасть, поплелся к концу улицы.

— В сторону!