Стражи: Gelidus Corde (СИ)

Она кинула свое орудие пыток, но, к моей удаче, промазала. Она недовольно цыкнула, смеряя меня самым надменным взглядом, на который была способна, и снова повернулась к стене. Я подошел к ней и положил локоть на плечо, облокачиваясь на нее всем весом.

— Ну, так что ты предлагаешь?

— Пусть каждый из нас четверых оставит здесь свою руку, а остальное пространство заполним совместными фотографиями, чтобы помнить все приключения. Мне кажется, что это будет выглядеть здорово, — задумчиво сказала она, недовольно сбрасывая мою руку.

Я глянул на нее. Мне показалось, что в ее словах проскочила некоторая грусть. Ее взгляд был сосредоточен на стене; она не отводила затуманенных глаз от белого полотна.

«Побочный эффект стирания памяти?» — заволновался я.

Кетерния повернулась ко мне, слабо улыбнувшись. Туман в глазах пропал, они снова ярко сияли золотыми звездочками.

«Показалось», — облегченно подумал я.

— Как идея? — спросила стражница.

Я ухмыльнулся.

— Отлично! Готовь свой валик!

Она треснула меня по голове, засмеявшись.

Через пару минут мы с ней выбирали цвета, которые предназначались для наших ладошек на стене.

— Я хочу фиолетовым, — сказала Кетерния, хватаясь за тюбик.

— Но ты ведь огненный страж, — протянул я, роясь в красках, пытаясь найти какой-нибудь красивый синий.

— И что? — она глянула на меня, приподняв бровь.

— Ну, тебе нужно какой-нибудь теплый цвет взять, — кинул я, выуживая синий, похожий на вечернее небо, когда солнце село, но еще не так темно, как ночью.

— Это расизм, — сказала Кетерния, все же откидывая фиолетовый в сторону. — И какой мне взять тогда? Я не люблю красный или рыжий, они слишком… Противные, что ли! И зеленых у нас немного.

— Возьми золотой, — я кинул ей бутыль; девушка легко поймала ее и засмотрелась на этикетку.

— Думаешь, мне по характеру подходит золотой? — она закусила губу, не отрывая взгляда от краски.

— Ты взрывная и злишься так, что, кажется, спалишь все вокруг. Поэтому я бы сказал, что твой цвет — красный, но в остальном ты — чистое золото, — она внимательно посмотрела на меня. — Светишься от счастья, сияешь на солнце, говоришь такие слова, от которых сразу светло на душе…

Закончив, я глянул на нее и замер, увидев ее взгляд. Слегка покраснев, я запустил руку в волосы, прикрывая предательский румянец.

— Ну, это чисто мое субъективное мнение, — промямлил я, выливая синюю краску на поддон.

Девушка некоторое время молчала. Я заметил, что она так и не отвела взгляд.

«Отвернись уже, боже! Надо же было сболтнуть», — корил я сам себя, готовясь опустить руку в краску.

Наконец, она вздохнула и отвернулась.

— Раз ты считаешь, что золотой мне подходит, то, так и быть, пусть будет золотой, — Кетерния, слегка покраснев, повторила мои действия.

— Ну, и куда конкретно будем ставить наши божественные ладони? — спросил я, держа чистую руку под грязной, чтобы на пол не капало.

— Просто вытяни руку и поставь, чего париться, — стражница быстро впечатала руку в стену, аккуратно наклоняя ее, чтобы краска легла ровно. — Готово!

Моя ладошка расположилась несколько выше из-за нашей с Кетернией разницы в росте, но выглядело неплохо. Мы, постояв несколько минут перед двумя сияющими пятнами краски, занялись поверхностной уборкой: глубокую очистку оставили на Женю. Через час усиленных трудов и тщетных попыток смыть краску с рук, мы стояли в прихожей. Кетерния надевала свои боты, широко зевая. Было уже достаточно поздно.

— Ты уверена, что сама дойдешь? — в который раз спросил я, чувствуя ответственность за дуреху.

Девушка снова зевнула, схватившись за косяк, пытаясь удержать равновесие.

«Сама женственность», — я не удержался и улыбнулся.

— Пфф… — она сдула пряди с лица. — Не нужно меня провожать, я же не маленькая.

Она снова села, нервно шепча что-то о том, как сильно она ненавидит завязывать шнурки. Я стоял и наблюдал за этим спектаклем с неподдельным весельем: такой я ее еще не видел.

— Хватит лыбиться! — Кетерния резко подняла ногу и поставила ее на тумбу.

Я расхохотался.

— Совсем как мужик.

— Цыц, я не люблю завязывать шнурки, — бросила она, закрутив какой-то непонятный морской узел вместо бантика.

Я приподнял бровь.

— Я вижу.

— А ты все говоришь, что золото, какое уж там.

Стражница посмотрела на меня: золотые искорки так и плясали у нее в глазах — она походила на настоящую чертовку. Волосы совсем растрепались, а голубые пятна краски, которую мы так и не отмыли, странно оттеняли ее лицо.

«Не так, чтобы совсем красивая, но даже сейчас что-то приятное в ней есть», — мимолетно отметил я.

— Ладно, я пошла, задумчивый ты мой, — Кетерния легко открыла тяжелую бежевую дверь, запуская прохладный воздух парадной в квартиру. — Завтра приду, будем тренироваться.

Она обернулась через плечо и улыбнулась.

— Спокойной ночи.

В следующую секунду она, хлопнув дверью, слетела по лестнице.

— Ага, спокойной, грубиянка.

Я лениво прошел в гостиную, глянул на стену, где все еще блестели следы наших рук, слегка улыбнулся и выключил свет. Быстро взлетел по лестнице. Комната. Кровать. Долгожданный сон.

***