Стражи: Gelidus Corde (СИ)

Девушка закусила губу, всматриваясь в Неву, терзаемую жестоким ветром. Мне так хотелось обнять стражницу, прижать к груди и не отпускать, убедить, что все будет хорошо, что я буду гулять с ней по набережной, защищая ее от дождя, колючего снега, или в парке, где я насобираю ей желудей и приносящих удачу каштанов, но я не мог ей врать. Как можно? Я ведь даже не был уверен в том, что смогу остаться с ней, что мои стремления мне позволят… Я начал понимать Бостона.

— Тетя несколько лет только и делала, что работала, забросив учебу. Я, как могла, помогала ей, стараясь скрасить ее жизнь, сосредоточенную на вечном и безумном труде, но этого всегда было мало, я знала. Пару лет назад она начала топить свое горе в алкоголе, притупляя ноющую в сердце боль, — девушка попила чаю, ее руки слегка дрожали. — Еще пару месяцев назад я думала, что выхода нет, что она утонет, от нее останется лишь пустая оболочка, а душа упорхнет. Я боялась этого одиночества, которое настигнет меня, я была в ужасе. Однако потом появился ты.

Кетерния краем глаза взглянула на меня и выдохнула облако пара, замершее в воздухе на пару секунд, а потом растворившееся в шепоте деревьев.

— Не знаю, что изменилось в моей жизни с твоим приходом, но я почувствовала, что надежда есть, даже когда все безнадежно. Я бросилась работать, помогать тете, заваливать ее новыми и интересными заказами, которые бы заняли все ее время; главное, чтобы она не успевала подойти к бутылке, — тихо говорила девушка, ее голос шелестел, словно осенние листья, летавшие у наших ног. — Мне удалось спасти ее, заставить забыться. Вскоре появился Бостон, с которым она снова начала искренне улыбаться. Но только потом я поняла, что она справилась со своей болью, а моя лишь углубилась. Как будто кинжал с каждым разом все сильнее и сильнее приближается к сердцу. Я задыхаюсь…

Девушка сделала последний глоток практически остывшего чая и поднялась на ноги. Она незаметно смахнула слезы, серебром катившиеся по щекам.

— Нам пора, мы опаздываем, — сказала она, словно только что не плакала, словно не была на грани помешательства.

Я пристально посмотрел в ее карие глаза, подсвеченные золотом и горем, поселившимся в душе.

«Твои страхи… Почему я не могу их забрать?» — отчаянно подумал я, резко поднимаясь на ноги.

Через секунду я прижал ее к себе, она безысходно уткнулась носом в мое плечо. Я знал, что она плачет, что ей больно. Я знал, что это не холод заставляет ее дрожать. Я знал, что ей нужен тот, кто спасет ее, кто вытащит из нее этот кинжал, терзавший душу. Кетерния вцепилась руками в мою футболку, сотрясаясь от рыданий. Я слегка погладил ее по голове, пытаясь утешить. Деревья тоскливо выли над нами, словно поддерживая стражницу, разделяя с ней ее горе, ветер мрачно свистел, унося черные воды Невы к заливу.

«Пусть сейчас это буду я. Сейчас я буду ее спасать, как она меня когда-то, но потом… — поклялся я, удерживая ее в своих объятьях, скрывая ее слезы от других. — Потом еще не наступило».

***

Было непростительно поздно, когда мы вышли из парка. Мы точно прогуляли два урока. Я крепко держал Кетернию за руку, защищая ее от октябрьского ветра, остервенело бившего в лицо. Мы шли молча, следуя линиям Петра, разрезавшим остров своей прямотой.

— Тебе следует начать ходить на физкультуру, — наконец сказал я, собравшись с мыслями.

Я обернулся назад, всматриваясь в лицо чертовки, бледным пятном выделяющееся на фоне ее темных волос и пестрого шарфа. Она покачала головой:

— Я… — стражница откашлялась. — Мне будет тяжело, я привыкла оставлять свое горе там, чтобы не беспокоить тетю своим подавленным настроением.

«Надеюсь, что ты не простудилась», — обеспокоенно подумал я, сжимая ее ледяную ладошку.

Мы остановились на светофоре.

— Боль легче всего забывается, когда ты отвлекаешься на что-то. Тренировки — мой способ, — бросил я, поглядывая на Кетернию, потиравшую красный от мороза нос.

— А от чего спасаешься ты? — поинтересовалась она, слегка приподнимая голову и всматриваясь в мое лицо.

«Я ведь ей не говорил», — вспомнил я, слегка нахмурившись.

— Не важно, — кинул я, продолжая идти, не отпуская ее руки.

— Уверен, что не хочешь поделиться? — спросила девушка, шагая возле меня.

Я сам не знал, когда буду готов рассказать и буду ли вообще.

— Пока нет, — кратко ответил я. — Не уходи от темы.

Девушка чуть улыбнулась. Легкий румянец расцвел у нее на щеках.

— Я вернусь на физкультуру только при одном условии, — она хитро глянула на меня, наклонив голову.

Я с любопытством приподнял бровь, замечая, что прежняя азартная она вернулась, не заставив себя долго ждать.

«Но кто же настоящая Кетерния? Та, что плакала в парке? Или та, что улыбается любой трудности, стоящей на пути?» — мимолетно промелькнуло у меня в голове.

— Ну, и что это за условие? — я загорелся неподдельным интересом.

— Я вернусь туда, если ты сможешь победить меня в бою, — задорно сказала она, приподняв указательный палец в воздух.

Я громко рассмеялся, закинув голову к небу. Вот она. Словно вся звенит жизнью.