Стражи империи: хроники Чрезвычайного отдела

Каласи и Серкона догнали майора Наррия почти в самом конце улицы. Словно чумного они привели его обратно и усадили в машину. Каласи нашел оброненный Норином пистолет, и хотел было вернуть его, но комиссар остановил его. У эльфа был такой вид, что он здраво опасался, как бы майор не застрелился из своего же табельного. Вместо этого, Макаров велел фурри быть с эльфом рядом и внимательно следить за ним, а если чего, сразу звать на помощь. Сам же комиссар занялся своей работой, грязной, рутинной. Но кроме него больше некому было это сделать. Нужно было вызвать медиков, криминалистов, конвой, доставить тела в морг, а задержанного в камеру. Хотя нет, сначала в больницу, пока он не окочурился от потери крови. Еще не мешало бы допросить охотницу, но она куда-то пропала. Да и пес с ней. И без того работы много.

Прежде, чем зайти в дом, Макаров еще раз глянул в сторону майора, сидящего в машине. Взгляд эльфа по-прежнему был остекленевшим. Каласи был рядом и, что-то говорил, но свиб никак не реагировал.

Вздохнув и пожевав усами, комиссар вошел в дом.

* * *

Закат над Лихнаком окрасил горные вершины в золотой цвет. Поднявшийся ветер, гнал поземку и колыхал ветки деревьев, росших по окраине тихого горного городка. Лихнак готовился отойти ко сну. Сну крепкому и спокойному, впервые за последнее время. Новость о поимке главных злодеев быстро разнеслась по округе, но комиссар Макаров строжайше запретил благодарить господина майора за это. Он вообще велел не подходить к нему близко. Майору Ил'Наррия сейчас было не до того.

Весь день он занимался сооружением погребального костра. Вообще-то по закону, тело погибшего капитана Ил'Энния следовало доставить в столицу и передать родственникам, но у него их не было и претензии предъявлять было некому. Норин был единственным его близким. Следуя старинной эльфийской традиции, он собирался предать тело друга погребальному костру на закате. По древним эльфийским легендам душа погибшего листоухого должна уйти вместе с последним лучом солнца.

Норин сложил дрова по всем старинным канонам. Сверху на них уложил тело друга, завернутое в саван. Вместе с телом положил и его табельный пистолет. Вообще-то полагалось класть клинок, но его у Дункана никогда не было, поэтому сгодиться и пистолет. Профессор, конечно, будет очень недоволен, но Норина это совершенно не волновало. Так же поверх тела он положил и свой свитер, который так понравился Дункану. Хотелось еще, что-нибудь отдать другу, но ничего такого ценного в этом чужом городе не было.

Когда солнечный диск наполовину скрылся за склоном горы, Норин поднес факел к костру. Сухие еловые дрова практически тут же занялись ярким пламенем, которое рвал суровый ветер. Отшвырнув факел в снег, Норин отошел и, молча, смотрел, как его друг исчезает навсегда.

В двух шагах позади, стояла Серкона. Она пришла перед самым закатом и просто стояла, смотрела. По её щекам медленно катились слезы. Еще чуть дальше, возле дерева стоял Зимал Каласи. Фурри нарушил приказ своего начальника и пришел проститься с эльфом, которого знал всего три дня.

Когда костер догорел, стало совсем темно. Развернувшись, Ноирин так же, молча, побрел к машине, дожидавшейся его в стороне. Серкона направилась в свою сторону. Они уходили каждый своей дорогой, но с одинаковой болью в душе. Лейтенант Каласи хотел было что-то сказать, и даже шагнул в сторону проходившего мимо него эльфа, но понял, слова сейчас бессмысленны. Опустив уши и хвост, фурри медленно побрел в сторону городского управления. Он ведь до сих пор еще не написал отчет.

* * *

В больших городах, как и в горах, рассветы начинаются позже, а закаты раньше. В одном случае горы, а в другом небоскребы воруют у солнца его законное время царствования. К тому же в городах свет звезд скрадывает уличное освещение. Даже если взобраться на самое высокое здание в городе, все равно не увидишь на небе такой красоты, какая бывает в горах. Норин это знал по личному опыту. Он стоял на балконе семнадцатого этажа, типичной двадцатиэтажки по улице маршала Балехо, в которой он жил и безразлично взирал на закат, виднеющийся из-за шпиля небоскреба напротив.

Небрежно облокотившись на перила, он забыл курить и пепел сигареты, зажатой между пальцами, ссыпался вниз кому-то на голову. Это была уже, наверное, десятая сигарета за сегодняшний вечер. За спиной Норина на подоконнике стояла ополовиненная бутылка дешевого коньяка. Через открытую балконную дверь было слышно, как орет в комнате телевизор и виднелась не убранная кровать. Норину на все эти мелочи было настолько наплевать, что он не сразу распознал, как в его кармане уже целую минуту надрывается мобильный телефон.

Наконец, соизволив ответить на вызов, Норин поднес трубку к уху, забыв сказать «алло».