Стражи империи: хроники Чрезвычайного отдела

— Ну, что с вами поделать. — Вынес окончательное решение Тристан, как не официальный глава их маленького трио. — Придется начать свою карьеру с должностного подлога. Первое наше дело и сразу нарушение должностных инструкций.

— Надеюсь, это не станет для нас систематичным. — Хохотнул Малуэр. Но светлый так на него посмотрел, что чернявому пришлось поспешно смыть ухмылку со своего лица.

— В таком случае вы займитесь протоколом, а мы проводим Хмура. — Каким-то виноватым тоном произнес Норин, направляясь к лесу вместе со своим косматым другом и, жестом, приглашая за собой Лорин.

Девушке хотелось остаться вместе с лейтенантами и если не помочь, то хотя бы поприсутствовать при их рутинной и скучной работе, но милорд проконсул не двузначно подмигивал, что при фальсификации протокола осмотра лучше лишним свидетелям не присутствовать. Сделав робкую попытку махнуть Тристану на прощание, Лорин подкинула не плече свою винтовку, и поспешила вдогонку за Хмуром и лордом проконсулом.

Тристан смущенно кашлянул, отвернулся от девушки и тут же встретился взглядом с Малуэром. Тот стоял и не думал скрывать отвязную улыбку. Чернявого откровенно забавляло такое сентиментальное поведение соплеменников.

— Вот только попробуй выдать какой-нибудь скабрезный комментарий — огрею костылем. — Пригрозил Тристан, краснея как пятнадцатилетний мальчишка.

Малуэр гоготнул и полез в бардачок «Кадиллака» за бланками для протоколов. В этот момент из фургона показался Рупперт довольный как гном в кузнечном цехе. Он тащил перед собой огромное пятнистое яйцо, обхватив его обеими руками. Яйцо было крупнее арбуза и, видимо, весило еще больше, малой аж кряхтел с натуги, но такие мелочи его совсем не смущали.

— Парни, смотрите, что нашел! — крикнул он, подходя к машине и сгружая свою ношу на капот «Кадиллака». От такого веса крышка капота заметно прогнулась.

— Эй! Осторожнее! — испугался за свою машину Тристан.

— Братик, давай его себе оставим? — умоляющим тоном попросил Рупперт, глядя на Тристана взглядом, в котором утонула бы луна.

— Кого, его? — опешил старший.

— Яйцо, конечно же.

— Отлично! — подхватил идею Малуэр. — А когда вылупиться, возьмете меня в крестные папы?

— Мать-моя — Горгона, — возвел глаза к небу Тристан, — с кем я живу под одной крышей.

— Ну, братик…

— Да делай, что хочешь. Только сам высиживать будешь.

Тристан отобрал у Малуэра бланки, с трудом опустился на землю и, подогнув под себя здоровую ногу, начал заполнять протокол.

Вуду.

Старая, опытная, облезлая крыса, высунула мордочку между двух потемневших от времени гранитных плит и огляделась по сторонам. С первого взгляда все было тихо и спокойно, но осторожная тварь выждала еще немного и только после этого шмыгнула вперед. Стремительно шныряя между могильных плит и крапивы, которой заросли самые старые из них, крыса выскочила на широкую гравийную дорожку. Здесь-то ее и поджидала опасность, от которой серая тварь так старательно скрывалась.

Облезлая кудлатая собака выскочила из-за ближайшего могильного обелиска и с лаем бросилась на крысу. Серая тварь яростно пискнула и бросилась наутек, собака с лаем за ней. Пожилые граф и графиня одетые по моде двадцатилетней давности неодобрительными взглядами проводили распоясавшихся зверей и снова скорбными взглядами уставились на одну из могил. Поддерживая друг друга за руки, они больше минуты созерцали холодный серый мрамор, выбитый на нем картуш с датами жизни и смерти, после чего одновременно вздохнули и, ни слова не говоря, направились прочь.

Выбравшись на прямую, как стрела, центральную аллею городского кладбища, граф и графиня медленно потопали к центральному выходу, виднеющемуся вдалеке. Там, возле вычурных резных колонн из серого мрамора и чугунной кованной решетки их дожидался черный блестящий лаком лимузин и такой же холеный водитель, стоявший, будто кол проглотил. Тут же рядом ожидало своих хозяев еще несколько дорогих привилегированных автомобилей и таких же, словно с одной болваники, водителей.

Мерзкий осенний ветер нагонял на город угрюмые тучи, трепал желтеющую листву на деревьях и норовил сдернуть с плеча графини её мантилью на соболином меху. Старушонка пыталась ее поправить, но усиливающийся ветер гнул свою линию, покуда не одержал верх и не сорвал накидку и потащил по засыпанной листвой дорожке. Графиня охнула, схватилась за щеки, а граф не очень резво и не очень сноровисто поспешил догнать уварованную стихией деталь туалета.

Мантилья прокатилась по аллее, вывалялась в листве и пыли и зацепилась за обелиск одной из могил, совсем свежей. Запыхавшийся граф подбежал и протянул, уже было, руку, чтобы подобрать меховую безделушку как в этот момент с небес грянула молния.

Сопровождаемая громом, она прошила надгробную плиту, сожгла к хаффлинговой матери мантилью и взрывной волной отшвырнула незадачливого графа прочь. Упасть он не упал, а приземлился на пятую точку, растопырив руки и удивленно уставившись перепачканной копотью физиономией на разрушенную могилу.