Стражи Хейвена

— Похоже, мы тут не одни, — произнес он как бы, между прочим.

— Ну да, — отозвался Сенешаль. — Удивил. Разумеется, мы тут, черт побери, не одни! Будь Собор необитаем, нам не пришлось бы сюда тащиться! Нет, здесь кто-то есть. Я их чувствую. А вы разве нет?

— Здесь умерло много людей, — сказал Ламент. — Кровавая жертва.

— Тогда почему кровь течет до сих пор? — спросил Хок.

— Хороший вопрос, — откликнулся Пешеход.

Сказать ему больше было нечего. Все озирались, напряженно ожидая нападения, которое так и не последовало. На каждой стене мерцали дивные мозаики, изумляли прекрасные резьба и гобелены, изуродованные и перепачканные бегущей кровью. Одинокая кафедра проповедника имела такой вид, будто на ней зарезали что-то очень большое. Повсюду стояли изящные статуи, изображающие различные добродетели. Но у всех отсутствовали головы. Воздух был спертый и очень жаркий, все вспотели. Окон не наблюдалось, от умопомрачительного железного смрада свежепролитой крови деваться было некуда. Хок несколько раз сплюнул, но вкус все равно оставался во рту. Здесь царила гнетущая атмосфера ужаса, которая давила душу, словно слишком тяжелое для смертных бремя.

— Как будто мы снова в Черном лесу, — проговорила спустя некоторое время Фишер. — Он вцепляется в душу и прижимает тебя к земле. Он жмет и жмет… Пока не почувствуешь себя грязным, снаружи и изнутри.

— Да, — отозвался Хок. — Помню.

— А я и не знал, что вы прошли через Черный лес, — заметил Ламент.

— Ну, да, ты же не все знаешь, — отмахнулся Хок. — Это было давно. Суть в том, что нам нельзя оставаться здесь слишком долго. Даже тебе, Пешеход. Если это место сродни Черному лесу, оно сожрет наши души.

— Что-то надвигается! — воскликнул Сенешаль.

Вокруг них материализовались мертвецы, словно пятнающие воздух мутные тени. Длинные ряды мужчин, женщин и детей, вместо глаз и губ — темные ямы, с ног медленно стекает кровь. Они были абсолютно, нечеловечески неподвижны, и на четыре живые души со всех сторон накатили волны боли, утрат, ужаса. Они закричали — все, даже Ламент. Боль была невыносима, утраты страшны, ужас — невообразим. Это ни шло ни в какое сравнение с ворчливым, но безвредным привидением, которое Хок и Фишер обнаружили в Хейвене. Перед ними страдали духи убитых, тени несчастных людей, вырванных из жизни до времени и обреченных оставаться в месте своей гибели. Там, где их так жестоко лишили любви и надежды. В ловушке между реальным миром и грядущим, запертые в бесконечном миге отчаяния.

— Боже мой, — пролепетал Хок.

— О господи, о господи, — причитал Сенешаль. — Сколько их здесь?

— Сотни, — ответил Ламент. — И они пробыли здесь очень долго.

— Бедняги, — повторяла Фишер. — Бедняги.

По темной толпе прошла медленная волна ряби, и в сознании живых зазвучал беззвучный голос: «Освободите нас. Освободите нас».

— Разве ты ничего не можешь поделать? — требовательно спросил Сенешаль у Пешехода. — Ты же Гнев Божий, мститель за обиды. Если что и заслуживает отмщения, так именно это. Здесь же дети! Сделай что-нибудь, черт тебя дери!

— Я не могу вернуть жизнь мертвым, — отозвался Ламент. — На это был способен только один человек, а я не он. Все, что мне доступно, — это освободить их из этого места и отослать к вечному упокоению. С местью придется подождать, пока мы не найдем их убийцу.

Он потянулся за своей святой силой и не нашел ее. Сила, которую он в прошлом так легко призывал, воплощение Господней воли в мире людей, больше не принадлежала ему. Он звал голос, который жил внутри него, но ответа не получал.

— Ну? — спросил Хок. — Чего ты ждешь?

— Я умалился по сравнению с тем, чем я был, — медленно произнес Ламент. — Я — Гнев Божий в мире людей, а мы, сдается мне, уже не в мире людей. Мы в каком-то ином месте.

— Я всегда знаю, где нахожусь, — заявил Сенешаль. — Это всегда было моим даром, в этом — моя сила. Но я утратил свой дар. Я потерялся. Никогда раньше я не испытывал этого ощущения. Никогда. Как вы, люди, это выносите?!

По мере того как Сенешаль говорил, он переходил от неуверенности к страху и затем к полной истерике. Он умолк только после того, как Фишер схватила его за руку и хорошенько встряхнула.

— Расслабьтесь. Вы привыкнете. Сосредоточьтесь на происходящем. Я всегда находила, что присутствие смерти очень дисциплинирует.

— Что-то творится с призраками, — заметил Хок. — У них возбужденный вид.

Темные фигуры теперь двигались, скользя вокруг живых в огромном хороводе. Они кружились все быстрее и быстрее, пока отдельные фигуры не затерялись в сплошном черно-белом мареве. Шепчущие голоса зазвучали снова. Они отчаянно пытались передать людям нечто важное, но разобрать удавалось только два пугающих слова: «Переходные Существа». Пораженный Ламент резко втянул ноздрями воздух, и все обернулись к нему.