Стражи Хейвена

Во мгле начали проступать образы: там дерево, там колючий куст, сверху и снизу полезли ветви, образуя полог над головой. Рассеянное сияние постепенно уступило место мертвенному, гибельному свету Синей Луны. У Хока и Фишер замерло на мгновение сердце: они сообразили, что снова находятся в Черном лесу. Он выглядел абсолютно реальным — такой же темный, враждебный и разрушающий душу, каким они его помнили. Все деревья кругом были мертвые и гнилые, и жуткий духовный мрак колотил по мозгам и душам с прежней незабытой силой. Супруги прижались друг к другу, стараясь успокоиться. Ламент теперь распевал псалом вслух, но в столь мрачном месте звук казался ничтожным.

Хок знал, куда они, скорее всего, идут. И какая жуткая бессмертная тварь ждет там, чтобы снова поприветствовать их. Но сердце все равно больно заколотилось о ребра, когда они, наконец, вступили в темное сердце Черного леса, а там, на гнилом троне, восседал князь демонов. Жуткая злобная тварь в свое время едва не разрушила все, что любил Хок. Враг походил на человека. Он умел выглядеть по-всякому, но в данный момент ему казалось забавным принять облик своей жертвы. Черты его лица были смазаны, словно растаяли и потекли. Длинные изящные пальцы заканчивались когтями, а в пылающих багровых глазах не отражалось ни единой человеческой мысли или чувства. Он был неестественно высок, не меньше восьми футов ростом, и худ до истощенности. Бледная плоть выглядела так, будто ее слишком долго держали в темноте, отчего она сделалась мягкой и прогнила. Одеяния князя демонов представляли собой угольно-черные лохмотья, увенчанные поношенной широкополой шляпой, низко надвинутой на пылающие глаза. Широкая щель рта сверкала заостренными зубами, а тихий, шипящий голос скреб по нервам, словно ногтями по аспидной доске.

— Как приятно вновь повидать старых друзей, — молвил князь демонов. — Говорил я вам, что мы снова встретимся! Вам меня не уничтожить, мелкие людишки. Изгоните меня, и я просто вернусь сюда и подожду, пока очередной дурак не призовет меня в явный мир. Я — из Переходных Существ, обретших плоть идей. Мы живем гораздо дольше, чем любой наш человеческий враг.

— Разумеется, — отозвался Ламент. Его ничуть не тронул жуткий пафос этой речи. — Зло вечно. Я всегда это знал.

— Строго говоря, мы не злые и не добрые, — возразил князь демонов, откидываясь на гнилом пне, служившем ему троном, и небрежно скрещивая длинные ноги. — Это человеческие термины, человеческие ограничения. Мы представляем собой архетипы, проекции подсознания. Мы — тени, отбрасываемые человечеством. Мы — физические проявления отвлеченных понятий, сил, страхов и забот. Спущенные с цепи неврозы и психозы в мире людей. Мы — хлыст, который вы сами создали для собственной спины. Мы вышли готовыми из головы человечества, сотворенные в более простые времена, когда не было ничего, кроме дикой магии.

— Ты всегда обожал звук собственного голоса, — заметил Хок. — Говоришь, Переходные Существа — это все наши сны?

— Да, — кивнул властитель тьмы. — Особенно дурные.

— Но мир и человечество не стояли на месте, — произнес Магус, и прозвучало в его голосе нечто заставившее всех повернуться к нему. — Человек сделался более сложным. Он заменил беспорядочную Дикую магию более управляемой и понятной Великой магией, а теперь — все больше и больше логичной и более полезной наукой. Человечество вступает в эпоху рационального мышления, и вскоре такие, как мы, станут им просто не нужны.

Князь демонов беспокойно заерзал на своем трухлявом престоле.

— Давненько ты не возвращался в Грезу, Магус. И как всегда, приносишь дурные вести. Тебя создали слишком похожим на людей. Неудивительно, что мы так тебя презираем. Ты напоминаешь нам все, что мы ненавидим.

— За что же вы ненавидите человечество? — не понял Хок. Во рту у него пересохло, и голос звучал хрипло, но взгляд остался неколебим. — Если мы вас создали, вы должны быть нам благодарны.

Враг коротко рассмеялся — скрипучий, неприятный звук.