Стражи Красного Ренессанса (СИ)

«Придурок, хоть „козу“ не показал и то ладно», — подумал Джохар.

— Милости прошу, дорогие гости, — сказал Рустам, махнув рукой в сторону каменного двухэтажного скворечника, — идите за мной.

В дом вместе со стражами кроме главаря вошли еще пять боевиков. В длинном коридоре не было никакой мебели кроме настенной вешалки, сделанной из искусственного дерева.

— Оружие надо сдать, — приторно улыбаясь, проговорил главарь, — в гостях у меня вы и так в безопасности.

Махмудов и Гордеев переглянулись. Роберт, сдержанно кивнув, повесил Озерова на вешалку, остальные последовали его примеру.

— А теперь, нам нужно обыскать вас, — еще приторнее улыбнулся Рустам.

— Ты не доверяешь мне? — произнес Джохар, почувствовав вдруг во рту тошнотворный привкус пересахаренного плова. — Ты ведь меня знаешь два года!

— Знаю, дорогой, — согласился Рустам, почти воркуя, — но вы у меня в гостях, беспокоиться вам не о чем.

Пререкаться, конечно, было бесполезно, а потому Махмудов поднял вверх руки. Остальные стражи поступили также. Один из боевиков принялся обыскивать гостей. Более всего Джохар опасался за Влада, у которого был спрятан инъекционный пистолет. Зря боялся. Бандит не отличался особой дотошностью, и потому минуту спустя, вытерев ладони о камуфлированные штаны, сказал Рустаму:

— Чисто.

В гостиной их ожидали диван, несколько кресел и сервированный стол размером примерно два на один метр. Нельзя сказать, что на нем имелись блюда, традиционные для мусульман. Какие-то корейские салатики, котлеты, сделанные неизвестно из кого, что-то похожее на спагетти. А посередине стола возвышалась литровая бутылка коньяка в окружении шести хрустальных рюмок. Часто Джохар слышал от Рустама, что тот во имя религии готов убить любого неверного, но при этом главарь запросто мог есть нехаляльную пищу, да и выпить был совсем не дурак.

— Располагайтесь, — промолвил предводитель наркоторговцев, — руки можно помыть в ванной по коридору налево, а мы пока с моим дорогим другом Джохаром пойдем наверх обсудить дела.

— Я возьму с собой Али, — Махмудов указал на Черноземова, поглаживающего длинную смоляную бороду, — он вложил самую большую сумму и хочет видеть подробности.

— Хорошо, тогда я возьму с собой тоже своих людей, — лицо Рустама расплылось в очередной елейной улыбке, — мы ведь здесь все друзья, и нам друг от друга нечего скрывать.

Джохар уже собирался последовать за главарем, как вдруг услышал недовольный голос Марика:

— Котлетки-то у вас хоть не из свиньи? А то у меня один из моих пращуров по материнской линии был из курайшитов. Стыдно будет потом перед Пророком и предком, когда в рай попаду, иншаллах.

«Ну не идиот?!» — Махмудов зло скрипнул зубами.

Главарь резко остановился, точно уперся в невидимую стену, а затем медленно развернулся. Лицо у него было такое, будто он только что узнал, что мама зачала его не от правоверного, а от заезжего раввина.

— Марат так шутит, — улыбнулся Роберт, — идите с миром и пусть Аллах поможет вам договориться.

— Ты не волнуйся, — сказал Рустам, кривясь, Марику, — не из свинины, кушай спокойно.

— А ну тогда, — Верзер хлопнул по плечу одного из бандитов, — давай накатим за веру, халифа и родной имамат. В Священном Коране только ведь вино запрещено пить!

«Я его убью, — подумал Джохар, — когда все закончится, я убью этого клоуна!»

Однако головорез, хоть и удивленно вытаращил глаза, не стал возражать и, что-то пробубнив, принялся откупоривать бутылку. Все-таки хорошо, что исламисты здесь, по большей части, оказались дутыми. Настоящих уничтожили еще лет тридцать назад, а, может, таких никогда и не было вовсе.

Джохар, Влад, главарь и еще три боевика поднялись по крутой спиралевидной лестнице. Они оказались в темном коридоре без окон с розовыми стенами и ядовито — зелеными светящимися надписями по — арабски, бледно — желтый потолок слабо люминесцировал, на одной из стен висел голографический портрет, на котором был изображен бородатый воин с допотопным автоматом Калашникова. Периодически моджахед вскидывал кверху оружие и беззвучно открывал рот, видимо, призывал сторонников к джихаду или орал еще какую-нибудь фанатскую кричалку. Одним словом коридор являл собой обычный для главаря безвкусный китч.

Кабинет, в который зашли боевики и стражи, действовал на человеческую психику не столь угнетающе. По крайней мере, здесь имелось окно, матово — оранжевые пластиковые стены не резали глаза, да и жемчужно — белый потолок с вмонтированной в него люстрой в виде полумесяца, коричневый, массивный на вид стол из искусственного дерева и несколько стульев из того же материала не вызывали у Махмудова стойкую неприязнь. В углу ютился небольшой комод, а над ним маленький голографический портрет с зазывалой на священную войну — уменьшенная копия картины, висящей в коридоре. Джохар знал, что именно в комоде должен находиться товар: спрессованный парагероин, в котором доля «натурпродукта» не превышала двадцати пяти — тридцати процентов, остальное — чистая синтетика.