Стражи: Тайна Тересара

– Рельсы из ущелья ведут прямо сюда, – Бельская взглянула на Гидеона. – Значит, граф Демидов готовил транспортировку этого камня отсюда. Но это же источник поля Тересара. Он должен был понимать, что делает. Если вывести камень отсюда, фрагмент измерения останется без защиты от влияния околоастрального пространства. Здесь погибнут все.

– На тот момент не обязательно, – возразил Турмистров. – Фрагмент только начал отделяться, возможно, его ещё можно было вернуть в нашу плоскость без вреда.

– Именно для этого артефакт и должны были вывести, – уверенно добавил Адам, – чтобы прекратить его влияние. Тогда фрагмент измерения вернулся бы на своё место в нашей параллели.

– Корф, ты нам нужен, – позвал Гидеон.

Александр не участвовал в разговоре. Он обошёл клетку по периметру, оглядывая перекладины, и остановился в центре. На обращение Турмистрова отреагировал не сразу. И Ровена, не услышав ответа Корфа, взглянула на него. У Александра было странное выражение лица.

– Сейчас, – неожиданно хриплым голосом произнёс он.

Казалось, что-то пережало его горло.

– Дайте минуту, господа.

– Что с тобой? – спросила Ровена.

– Такое странное чувство… – голос Александра ушёл в сухой шёпот. – Не ожидал, что это может случиться со мной.

Ровена поднялась с корточек, внимательно глядя на Корфа и пытаясь понять, что не так. И остальные тоже не сводили с него глаз.

– На перекладинах ограничительные заклинания, – Александр поднял голову. Просто смотрел в пространство над этим железным помещением.

Бельская окинула взглядом конструкции, увидела знакомые надписи, утвердительно кивнула:

– Это внутренний блокирующий щит. Примерно такие же применяются сейчас для перевозки опасных грузов. Чтобы исключить их влияние на соседние объекты и не допустить энерговыбросов в результате тряски или иного воздействия. Довольно сильный.

Ровена внимательно оглядывала цепочки символов. На перекладинах были прописаны все варианты подавления энерго и эктоактивности.

– Корф, это как-то влияет на тебя? – спросил Гидеон.

Адам при этих словах тоже вопросительно вскинул бровь, с интересом ожидая ответа Александра.

Тот опустил голову:

– Я чувствую. Незначительно. Энергоподавляющий контур пока не активен. Чтобы запустить его требуется опустить рычаг и закрыть все замки. Но вся эта конструкция – это клетка. Мне… не комфортно здесь.

Секундную тишину нарушил смех Рафаэля:

– Надо же! Что, Корф, не помещаешься со своим непомерным эго? Ну, хоть что-то может вызвать у тебя неприятные ощущения. Это радует.

В ответ на это замечание Александр искоса взглянул на Кайсарова:

– Тебя радуют мои неприятные ощущения, Рафаэль? Кажется, у такого удовольствия есть своё название.

Кайсаров усмехнулся:

– Ах, да. Я и забыл, что у тебя есть чувство юмора.

– Не надо, Рафаэль, – покачала головой Ровена, прекращая эту беседу.

Она поняла, что с Александром. Это далеко не боязнь замкнутого пространства. Он провёл в подобном месте слишком много времени.

– Неприятные воспоминания? – спросила Бельская.

Корф утвердительно кивнул. Эта клетка действительно напомнила ему о том, о чём он не хотел помнить, и что постарался стереть из мыслей навсегда.

– Поднимайся, – сказала Ровена.

– Нет, всё в порядке, – Александр сделал вдох, но всё-таки добавил: – Богдалов, поторопись, пожалуйста.

– Точно, – Адам сразу открыл внешний дисплей рунабра, активировал соединённое с ним астрооко, направил руку на камень.

Система считала параметры объекта, сопоставила с данными таблицы астральных измерений и выдала результат: не опознано.

– Ясно, – усмехнулся Гидеон. – Похоже, уважаемые магистры до этой плоскости всё же не добрались.

Богдалов скинул с плеч рюкзак, положил на пол, вынул измерительный комплекс. Пока он разбирал портативные сканеры, чтобы спустить их в пещеру, Ровена, оглядывая артефакт, заметила:

– Оболочка частично разрушена. Возможно, именно это влияет на стабильность поля.

Разломы на поверхности камня, выпускающие из него эктоплазму и энергию, конечно могли образоваться намного раньше, ещё в момент его удара о землю. Но вполне возможно и то, что процесс разрушения твёрдой оболочки идёт прямо сейчас. Это многое объяснило бы в состоянии Тересара.

– Выясним, – коротко ответил Адам.

Он пропихнул сканеры меж прутьями решётки. Устройства, снабжённые лётоконтуром, разлетелись по пространству, окружив камень. Богдалов расширил пальцами внешний дисплей над рунабром, куда стали поступать данные.

И какое-то время стражи с интересом ждали завершения эктоэнергетического анализа. Но уже по ряду показателей стало понятно, что финал процедуры будет далёк от положительного результата.

– Так, господа, – нахмурился Гидеон, – похоже, у нас проблемы серьёзней, чем мы ожидали.

Дисплей отобразил диаграмму изменения мощности эктоистечения, идущего от артефакта. Система зафиксировала прогрессивное уменьшение. А это значило, что камень отдавал остатки эктоплазмы и энергии.

– Примерный возраст… около полутора тысячи лет, – произнёс Адам.

– Такой долгий распад эктоактивных элементов, – поразилась Ровена.