Стражи волшебных миров

Иногда мне хотелось быть обычным человеком, чтобы я мог только молится и надеяться, и ни о чём не думать. А теперь у нас команда, которая может радикально изменить ситуацию в отделе космоса размером с галактику. И эта команда выросла в моём мире. Но даже эта гордость не значит для меня ничего. Самое главное — это то, что то чувство, что я сделал всё так, как надо, чувство, которое появилось у меня после того, как я открылся Богу и принял полное беззлобие — это чувство укрепилось и переросло в тихий свет, который не покидает меня никогда.

Глава 38 Котёнок. Часть 2

Как-то раз я спросил отца, зачем ему столько женщин и как он может распределять внимание на столько персон. Я вот, например, даже не представляю, как я бы мог возлечь с другой женщиной, обнимать её и целовать, в то время как моя Жишуа грустит где-то в одиночестве.

Отец надолго задумался, потом сказал, что я прав и что у него просто не было выбора. Девочек — богинь намного больше, чем мальчиков — богов в дееспособном возрасте. А потом, после того, как знаком много десятков лет, не выгонять же старых знакомых?

Ага. Так я и поверил. Ладно там Лагана или Линна, они были с ним с самого начала. А Ангелу зачем было брать? Она вообще человек, хоть и прошла Преображение. Причём в образе мальчика. Ей может быть вредно получать в себя такую силу. Так нет, тоже регулярно на нём катается. Похоже, он просто ищет поддержку в их ласках. Слабость.

Слабость — это то, что я вижу во всех окружающих людях и в локальных богах. Не хотят вдумываться в подробности дела, не хотят пробовать и ошибаться, просто отказываются от дела в надежде, что кто-нибудь другой даст себе труд и всё сделает, как надо. Не хотят задавать себе вопросы и искать ответы на них. Не хотят бороться с чувствами и легко уступают гневу и раздражению.

Слабость — это то, что я вижу в своих детях и внуках. Не хотят освоить даже простейшие математические правила, скобки открыть не могут, зато драться за первенство и превозноситься — это всегда с удовольствием. Когда начинаешь с ними работать, хнычут и просят прощения, но о сути дела так и не думают.

Слабость — это то, что я вижу в себе. Я легко выхожу из себя, начинаю гневаться и наказывать налево и направо даже тех, кто не виноват. Чтобы не навредить своему миру, я вынужден был создать судебную и управленческую бюрократическую иерархию, чтобы все решения принимала они, а не я в приступе гнева. Я лишь иногда накладываю вето на их решения и отправляю на пересмотр, когда они совсем теряют берега.

Я многократно просил отца, чтобы он отпустил меня на поверхность, пройти Преображение. Здесь, на этом месте я никогда не смогу стать кем-то ещё, кроме как избалованным сыном бога на должности бога. Здесь все смотрят мне в рот и интригуют за право услужить (правда, при этом всё делают наоборот). Здесь даже жена называет меня «Господином». Для того, чтобы пройти Преображение, должен быть страх за выживание, ощущение нахождения на краю, чтобы можно было отказаться от всех страхов и сделать шаг вперёд вопреки всем логическим предосторожностям. А здесь я всегда уверен в том, что завтра у меня всё будет хорошо и мне испекут ещё более восхитительный пирог.

Отец тянул с разрешением сотни лет. То им срочно создай дизели, то самолёты. Зачем вам дизели, если у вас единственное подходящее топливо — это рапсовое масло? Нет, сделай срочно. Мир ещё от рабовладения не ушёл, а давай срочно делай компьютеры. А ещё заодно космический корабль сделай, а то нам по космосу надо летать, другие планеты поддерживать.

За это время даже Тик и Така прожили несколько жизней на поверхности, благодаря чему стали намного меньшими эгоистами и где-то даже научились сочувствовать. Завидно, однако.

Я каждый раз послушно разворачивался и шёл делать, что приказано. Жишуа смеялась и говорила, что обязательно пойдёт на поверхность вместе со мной, так что если я мечтаю о других девочках, то не дождусь, она и там будет меня любить. Вот тут я совершенно честно отвечал, что надеюсь на это и без неё на поверхность не пойду. Жишуа придумала свой способ избавиться от моего нытья про воплощение на поверхность — сначала она беременна, потом подожди немножко, ребёнок должен хотя бы говорить научиться, потом она снова беременна. И так каждые пять лет. Родив больше сотни детей, Жишуа обнаружила, что не может вспомнить их имена, память переполнилась. Тут она тоже захотела новое тело.

Отец кормил нас «завтраками» ещё полсотни лет. Потом всё-таки согласился. Сказал, что приготовил мне особо важную миссию — надо восстановить утраченное на поверхности понимание, в чём суть религии, а заодно развить ряд наук, вытекающих из системного анализа и психологии. Я принялся горячо благодарить отца, хотя заранее переговорил с планировщиками и знал, что с аналогичными миссиями в разные государства будут посланы пятьдесят три человека.