Стражи земель. Доспехи демона

— Мы думали, что ты приедешь один, Харгорин Смертоносный. Но нам сообщили, что среди твоих солдат находится какой-то гном со странным знаменем. — Он смотрел на Тунгдила, внимательно вглядываясь в руны на доспехе гнома.

Боиндил присмотрелся к альву. Из-под тиониевого шлема выбивались, ниспадая на плечи, длинные светлые волосы. Лицо было таким же, как у всех представителей его народа, — красивым и жестоким, с черными пустыми глазницами. «Хотел бы я как-нибудь повстречать толстого альва. Толстого неуклюжего альва с кривыми зубами, уродливого, словно орчиха. Да, и пусть он еще шепелявит!» — Бешеный хихикнул. Его лицо было скрыто забралом. Ни он, ни Слин, ни Балиндар, ни жадары ничем не отличались от всадников Черного Эскадрона. От успешности маскировки зависело будущее.

— Приветствую тебя, Утсинтас. — Голос Тунгдила стал вдруг необычайно низким и звучным, он вызывал уважение.

Боиндил еще никогда не слышал, чтобы Златорукий так разговаривал.

— Я Тунгдил Златорукий, Верховный король гномьих племен Потаенной Страны, сын племени Лоримбура.

— Так ты… — Утсинтас раскрыл рот от изумления.

— Отведи меня к Дзон-Аклан. — Гном продолжал говорить как ни в чем не бывало. — Мне нужно кое-что обсудить с альвами. Немедленно.

Утсинтас молча открывал и закрывал рот. Боиндил ухмыльнулся. «Да, нечасто услышишь, чтобы кто-нибудь так разговаривал с альвами».

Златорукий подъехал к альву немного ближе.

— Ты меня понял, Утсинтас? Или тебе незнакомо мое имя? Неужели ты настолько молод, что никогда не слышал о гноме, который сжег старый Дзон?

— Конечно, я знаю это имя. — Альв, замявшись, посмотрел на штандарт. — Что это значит? Это не альвийская руна и не гномья, хотя похожа и на то, и на другое.

— Эта руна означает, что я и король, и полководец в стране по ту сторону Черного Ущелья. — Тунгдил уже подъехал к огненному быку вплотную. Его пони нисколько не боялся громадного чудовища с острыми рогами.

— Так, значит, ты утверждаешь, что ты действительно Тунгдил Златорукий? Что ты вернулся из Черного Ущелья? Как это возможно? — Постепенно альв приходил в себя.

— Магический барьер исчез ненадолго, и мне удалось выбраться. — Тунгдил помрачнел. — А теперь я должен поговорить с Дзон-Аклан. Ты хочешь, чтобы я проехал мимо тебя, или ты проводишь меня и Харгорина Смертоносного?

Боиндил чуть не расхохотался. «Мой книгочей сделал из него мальчика на побегушках».

— Не должно, чтобы иные создания входили в священный город.

— Я был в Истинном Дзоне задолго до тебя, Утсинтас.

Всадники эскадрона зашушукались, это еще больше пристыдило альва.

— Ты можешь стать тем, кто содействовал заключению союза между Третьими и твоим народом. — Будто невзначай Златорукий опустил ладонь на Кровопийцу. — Я отправляюсь в Дзон. С тобой или без тебя.

Утсинтас внимательно посмотрел на Тунгдила… и кивнул.

— Я проведу тебя. — Он повернулся к Харгорину. — Вы останетесь здесь.

— Нет. По традиции меня должна сопровождать моя гвардия. По меньшей мере тридцать гномов, — заявил Златорукий. — И не смей больше перечить мне!

Утсинтас вновь задумался.

— Тридцать гномов. Не больше.

Тунгдил подал знак жадарам, Бешеному, Слину и Балиндару выехать из войска.

— Это лучшие воины Харгорина. Они принесли мне клятву верности и достойны увидеть великий Дзон.

Утсинтас обвел их настороженным взглядом.

— Вы пойдете за мной и не будете отклоняться от пути. Тот, кто попытается покинуть нас по дороге, будет покаран смертью. Это и тебя касается, Тунгдил Златорукий.

— Ты не сможешь убить меня, — мрачно улыбнулся Тунгдил.

Избранные гномы последовали за Верховным, Харгорин и его эскадрон остались ждать.

Боиндил едва сдерживался, чтобы не поговорить со Слином. Тунгдил великолепно играл свою роль!

Они молча проехали последние мили равнины до кратера, в котором располагался второй Дзон.

Вокруг стояли жутковатые скульптуры — прекрасные и вселяющие ужас. Они были созданы из костей, соединенных либо золотой проволокой, либо проволокой из тиония и других благородных металлов. Засохшие деревья были украшены черепами, на ветру медленно вращались лопасти мельницы, сделанные из кожи. Какой именно кожи, Бешеному даже думать не хотелось.

Чем ближе они подъезжали к городу, тем мрачнее становились произведения искусства и тем меньше были расстояния между скульптурами. Казалось, гномы погружаются в царство кошмаров. Альвам нравилось подчеркивать бренность сущего, его конечность и смертность, на гномов же это производило гнетущее впечатление.

Боиндилу все труднее было молчать. В такой страшной обстановке язык развязывался сам собой. Гному хотелось поговорить с книгочеем, узнать, что думают об этом Балиндар и Слин. Но еще до встречи с альвами они договорились хранить молчание.

Жадары получили отдельное задание: они незаметно оставят в городе, а может быть, даже во дворце Дзон-Аклан яйцо кордриона.