Стрекоза и Оми

Первый отряд конкордийцев подвергся неожиданной атаке. Впрочем, нападавшие оказались плохо вооружены, поэтому были с лёгкостью отброшены, а воины Конкордии получили столь необходимый опыт сражения. Южный отряд немедленно перебросили на север, и теперь конкордийцы, обладая более мощной силой, стали пробираться вглубь неизведанных территорий, сплошь покрытых девственным лесом. С одной стороны, это обеспечивало скрытность передвижения, но с другой – и враг мог легко маскироваться в густой листве, и можно было нарваться на засаду. Понадобилось сделать несколько дневных переходов, пока воины не вышли на открытое пространство и не увидели возделанное поле. Где-то далеко за ним высвечивались на ярком солнце крыши городских строений.

Люди, работавшие в поле, оказались беспечны, позволили незаметно приблизиться к себе и немедленно были захвачены в плен. И тут стало понятно, что они не из племени зелёных муравьёв, а из мирных до сей поры хиулков. Хиулки, не оказавшие никакого сопротивления, искренне удивлялись, почему неизвестно откуда взявшиеся воины ограничивают их передвижение. С трудом удалось объяснить им, что они теперь пленники.

Полководец Сутяга, которого Эхна поставил первым среди равных в Конкордии, возглавлял северный отряд. Он был ранен в бедро при стычке с зелёными, однако мужественно совершил переход – плечом к плечу с воинами, – ничем не выказав испытываемых страданий. И только сейчас Сутяга позволил себе расслабиться. Его знобило, поскольку глубокая рана загноилась. Увидев это, один из хиулков – высокий, жилистый молодой человек с иссиня-черными волосами – рукой отодвинул в сторону оторопевших от небывалой дерзости охранников, отлучился в лес и вернулся с какими-то сочными листьями. Обеспокоенные воины преградили ему путь, когда он попытался приблизиться к раненому полководцу, однако Сутяга знаком приказал пропустить его. Хиулк осторожно очистил рану, выжал на неё сок таинственного растения и обмотал повреждённую ногу листьями. Сутяге полегчало в тот же вечер. Опухоль спала, рана стала затягиваться, и он осознал, что хиулки – отличные лекари.

– Как звать тебя? – спросил Сутяга лечившего его черноголового юношу, даже не надеясь, что тот поймёт чужую речь.

Но тот понял.

– Ценна, – сказал он. – Меня зовут Ценна.

– Да, ты действительно ценный, – подтвердил Сутяга. – Надеюсь, нам ещё удастся свидеться.

Сутяга оказался на удивление щедрым и подарил хиулку нож, который изготовил собственноручно ещё в Конкордии. Рукоять ножа имела нехитрое изображение летящей стрекозы – тотемный знак его рода. Острый широкий клинок блеснул на солнце, и молодой хиулк залюбовался подарком.

– Найдёшь в Конкордии моего сына и покажешь ему этот нож, – сказал Сутяга. – Он всё поймёт и не даст тебя в обиду.

Ценна молча кивнул – проницательный взгляд хиулка свидетельствовал, что его ум заточен не хуже острого клинка Сутяги.

Эхна внушил воинам, что самой ценной добычей на первом этапе вторжения могут быть только рабы, поэтому конкордийцы решили отправить пленных в столицу, а город подвергнуть атаке.

Атака началась рано утром, когда хиулки мирно спали, однако, к удивлению конкордийцев, горожане оказались мужественны и, быстро организовавшись, дали достойный отпор. А потом и вовсе разгромили южный отряд, не имевший военного опыта. С наступлением темноты конкордийцам пришлось отступить глубоко в лес, для того чтобы прийти в себя и залечить раны.

Наутро разгорячённые сражением молодые воины вновь рвались в бой, но Сутяга умерил их пыл, понимая, что время для стремительной победы упущено и теперь необходимо набраться сил, перейдя к осаде. А пока он отправил воинов перерыть идущие к городу дороги и уничтожить имеющиеся посевы и шахты, решив, что нужно перекрыть хиулкам все возможные ресурсы жизнеобеспечения.

Эхна, сидя за экраном, наблюдал за действиями полководца и тоже полагал, что это единственно правильное решение. Однако его беспокоило, что поход затягивается и столица надолго остаётся без защиты, тогда как в ближайшее время следует ожидать войны с племенем зелёных, поэтому особое внимание он решил сосредоточить на Конкордии.

10. Симбирск

Кофе я готовлю с чужой женщиной. Она ни о чём мне не рассказывает, хотя наверняка знает много, особенно о Карамзине.

– Почему ты мне ничего не рассказываешь? – спрашиваю я.

Я говорю ей «ты». Женщина не возражает. Да и как она может возразить мне, если сразу же позвала к себе домой, как только меня увидела?

– Вы, наверное, голодны, – сказала она вместо приветствия, пойдёмте ко мне, я вас накормлю.

Я только сошёл с автобуса и встал у какого-то столба, укрывшись им на всякий случай от несущихся мимо автомобилей. И сразу узнал её, как только заметил, потому что она была в точности как на фотке «ВКонтакте». А ещё потому, что встречающие женщины выглядят всегда одинаково.

Мне почему-то стало весело при виде её неуклюжей фигурки.

– Я боюсь твоего злого мужа, – сказал я.

– С чего вы решили, что он дома? И что злой?

– Темно на улице и холодно. В это время все мужья сидят дома. Голодные и злые.