Пелена ненависти отступила. Молочный удав отдернул безглазую голову, точно Рина стала ему не по силам. И в ту же секунду снизу кто-то нетерпеливо приоткрыл люк, устав ждать, пока эти трое – Долбушин, девчонка и гиела – наконец умрут. Призрачный змей получил то, к чему давно стремился. Подполз и втиснул голову в щель люка. Люк попытались захлопнуть. Поздно! Тугое туловище протискивалось метр за метром. На лестнице звучали полные ненависти голоса. Почти сразу они перешли в крик, в звуки яростной краткой борьбы и, наконец, в вопли и хрипы. Кто-то из берсерков выпустил болт и получил в ответ удар топора…
Удав исчезал в люке виток за витком. Он вошел во вкус. Его было не остановить. Прикинув его длину, Рина поняла, что он легко достанет до первого этажа, а то и вытечет на улицу. Звенело оружие. Кто-то кричал. Стонали раненые. Звучали проклятия. Арбалетные болты легко находили цель. Под конец что-то лопнуло со стеклянным звуком, и с лестницы стали доноситься совсем уже жуткие и потусторонние звуки. Это удав добрался до боевых магов Белдо, двое из которых таились за спинами у берсерков между третьим и четвертым этажами. И теперь маги уничтожали друг друга. Один пустил в ход убийственное умение, другой ответил ударом стилета. Никто не имеет защиты от дыма ненависти.
Хвост молочного удава исчез в люке. Люк захлопнулся. Рина поднялась, пытаясь понять, где
– Аня!
Рина обернулась. Долбушин стоял и смотрел на нее. Зонт он закрыл и опирался на него, как на трость. Гавра же по-прежнему удерживал за загривок, а тот, хотя и рычал, почему-то терпел это.
– Аня!
Рина опустила голову так низко, что на Долбушина смотрел только ее выпуклый лоб.
– Кто это: Аня? Я Рина! Да, я твоя дочь, но не Аня! Я возвращаюсь в ШНыр.
– Но это не твоя история! – быстро возразил Долбушин.
– Нет. Это именно моя история!