Стрела Габинчи

– А куда мы теперь, ваше благородие? – спросил Ригард, кромсавший зубами огромный кусок сахара, подаренный добрым харчевником.

– Мы едем до города Тайбея. До него уже недалеко, к вечеру, если ничего не случится, мы там будем.

– А чего в этом городе можно ожидать?

Галлен вздохнул. Его и самого интересовало, что их могло ждать в Тайбее. С одной стороны, он надеялся, что соблазны этого городка задержат Лефлера, а с другой – полковник мог воспользоваться Тайбеем как контрловушкой, где к его услугам были десятки воров и наемных убийц.

– В городе, где нет городской стражи, ожидать можно всякого.

– А почему там нет стражи? – спросил Клаус, возвращаясь из своего мира грез, где царил образ Ядвиги.

– Этот город находится за пределами действия королевских законов.

– Но на королевской территории?

– Да.

– А почему так странно?

– Таковы были условия подписания мирного договора. Генрих Четвертый Миротворец не хотел ущемлять местные народы и оставил им некоторые свободы, но, как мне кажется, зря. Они не оценили его доброты.

– Если это воровской город, как же там можно жить?

– Днем там вполне сносно, только кошельки надо держать крепче.

– Слышишь, Клаус, это к тебе относится, – заметил Ригард, поскольку Клаус являлся хранителем их общей казны, насчитывавшей пока один серебряный талер и пять с половиной крейцеров.

Клаус кивнул. Он снова возвращался мыслями к Ядвиге.

– Ваше благородие, мне кажется, Маверик против меня что-то замышляет! – пожаловался вдруг Ригард.

– Что?! – воскликнул Галлен и всем телом развернулся в седле. Кошмар бесконечной войны Бурта и Маверика вновь возвращался.

– С чего ты взял?

– Он постоянно на меня косится и скалит зубы!

– Дай ему сахару, у тебя же остался, – напомнил Клаус и сбил кинжалом макушку полыни.

– Ну конечно! Он же сожрет и спасибо не скажет!

– Конечно, не скажет. Это же мул.

105

В предместья Тайбея, как и планировал Галлен, они прибыли, когда солнце уже клонилось к горизонту. Вокруг все еще были земли короля, а тем, кто забывал об этом, о королевской власти напоминала стоявшая у дороги сторожевая крепость с гарнизоном в пару сотен солдат.

Отсутствие у нее рва компенсировалось высокими, едва ли не до сорока футов, стенами с множеством стрелковых бойниц. На башенных площадках были установлены метательные машины, которые забрасывали двадцатифунтовые каменные ядра на пять сотен ярдов.

Напротив крепости дорогу преграждали «воротца» – сине-белое полосатое бревно, положенное на две подпорки и посаженное одним концом на железную ось. Предполагалось, что бревно будет подниматься перед каждым экипажем или одиночным путником и выпускать его из королевства после того, как часовые убедятся в его добропорядочности. Однако всякий раз тягать за веревку солдатам не хотелось, так что дорога на ничейную территорию была накатана слева от крайнего столба, а часовые, вместо того чтобы стоять с алебардой, сушили на жаровне хлеб и не обращали на проезжих никакого внимания.

На ночь они уходили в крепость, в это время по дороге можно было провозить что угодно.

Впрочем, солдаты не производили впечатления разгильдяев. Они понимали, где находятся, и те, что стояли на башнях и стенах, посматривали из-под перчаток по сторонам, чтобы не проглядеть вторжение неприятеля или бунт против короля.

– Ну, вот и все, казенная земля позади, – произнес Галлен, когда они объехали столб.

– И нам теперь до самых гор топать? – спросил Ригард, глядя на далекую изломанную линию горизонта.

– Нет, – усмехнулся Галлен. – Смотри туда, левее, видишь дымы?

– О, ваше благородие! Так это же совсем рядом!

– Да, полчаса, и мы на месте.

– А там есть гостиницы, ваше благородие? – почему-то спросил Клаус, невольно поднимаясь на носочки, чтобы лучше рассмотреть город в долине. Пока тот обнаруживал себя лишь белыми дымами, поскольку время огней еще не наступило.

– Есть и гостиницы, и трактиры, и иные любопытные заведения, но мы остановимся в приюте поскромнее.

Вскоре они миновали еще один пост, однако теперь это были неизвестно чьи солдаты, больше похожие на дорожных разбойников. Недалеко от этого поста, представлявшего собой покосившуюся грязную лавку, горел костер и возле него на земле спали двое. Они лежали запрокинув головы и раскрыв рты, а пальцы их рук были скрючены.

– Они живы, ваше благородие? – спросил Ригард, с ужасом поглядывая на эти тела.

– Живы, – не поворачиваясь ответил тот. – Дурного дыма надышались, вот и валяются, как дохлятина…

Галлен сплюнул на обочину, выражая свое отношение к подобного рода занятию.

– Вон и другие тоже…

Чуть дальше от дороги стоял шалаш, сквозь щели которого поднимался белый дым. Вокруг шалаша кругами ходили еще несколько стражников, сменяя друг друга, они лазили в дымящиеся ветки.

– Ваше благородие, выходит, эти дымы над Тайбеем – те же самые шалаши? – догадался Клаус.

– Шалашей там нет, зато имеются специальные комнаты и даже дома, куда набиваются такие вот любители. Там дымят дурной травой, а лишний дым из трубы выходит.

– Какой же толк в такой охране, если они сами себя не узнают?

– Не знаю. Мне это тоже непонятно.

106