Стрела гламура

   – У пистолета щечки! – с нескрываемым раздражением объяснил Анатолий. – Боковины! У таких пистолетов они пластиковые, точнее, эбонитовые. Этот конкретный «ТТ» побывал в огне, щечки у него и сгорели, их заменили на другие – деревянные. Старый пистолет, памятный, его дед Андрея Петровича с войны принес.

   – Старый, старый, но мощный, – укоризненно пробормотал Колян.

   – Есть еще порох в пороховницах! – подтвердила я.

   – Так я сколько раз говорил Андрею Петровичу: запирайте вы двери в доме, не при коммунизме ведь живем! – заворчал Анатолий. – Из открытой хаты у нас только ленивый чего-нибудь не стырит!

   Он с большим неодобрением посмотрел на неленивого незнакомца, стырившего из открытой хаты пистолет, и сказал еще:

   – Сдается мне, этот тип себе в рот выстрелил. Сначала Андрея Петровича убил, а потом себя.

   – А мне сдается, что в промежутке между этими двумя событиями гражданин что-то праздновал, – Колян указал на пустую бутылку шампанского, посверкивающую недалеко от трупа.

   – Может, он еще до убийства пил? – возразила я, ощутив внезапный и непреодолимый порыв поиграть в сыщика.

   – Ты соображаешь, что говоришь? – муж невежливо покрутил пальцем у виска. – До первого выстрела он не пил, иначе рисковал бы не попасть Курихину точно в лоб! А вот чтобы попасть самому себе в рот, большого стрелкового мастерства не надо. Он мог напиться, чтобы решиться спустить курок. Под наркозом-то оно, наверное, легче.

   – Психолог! – фыркнула я. И спросила Анатолия: – А где конкретно в доме был пистолет?

   – Висел на стене в кабинете, на красно-белом персидском ковре.

   – Классика жанра! – заметил Колян.

   – То есть? – переспросила я, почесав переносицу.

   – Закон театра: если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем действии оно непременно выстрелит! – объяснил Колян.

   – А если не висит? – пробормотала я.

   Я совершенно точно помнила, что никакого оружия на стене в кабинете не было! Во всяком случае, в тот момент, когда я общалась там с хозяйским компьютером. Пока «Яндекс» шукал у себя в закромах полосатых кроликов, я любовалась тем самым красно-белым ковром, и никакие стилистически чуждые предметы вроде пистолета «ТТ» не закрывали мне затейливый узор из персидских огурцов. Выходит, убийца проник в дом среди бела дня? Поразительная дерзость!

   Позади нас в снегу шумно заворочался Семендяев. Восстав из сугроба, он нетвердой походкой приблизился к нам, заглянул за поленницу и выдохнул:

   – Е-мое!

   – Вы его знаете? – спросил Анатолий.

   – Нет! А кто это? – поинтересовался Семендяев.

   – Второй труп, – сказал Колян.

   Я толкнула его локтем в бок. Чего глупости говорить? Мужняя реплика ничего не проясняла, разве что демонстрировала хороший навык Коляна к устному счету.

   – Так, – сказал Анатолий и остро огляделся: – А кто ж у нас теперь за старшего? По идее, Вадим Иванович. Надо его позвать, пусть будет в курсе.

   Примороженный Тараскин при виде второго трупа неожиданно ожил, сделал большие глаза и громко произнес:

   – Е! – тут он покосился на меня и закончил, как Семендяев:

   – Мое!

   – Знаете его? – спросил Анатолий.

   – Не припоминаю, – как-то уклончиво ответил Вадим. – Надо бы забрать у него оружие.

   – Не волнуйтесь, он больше не будет стрелять, – с нервным смешком успокоил его Колян.

   – Лучше ничего не трогать, пусть менты сами все посмотрят, – сказал Анатолий.

   – А будут менты? – вполголоса спросила я у мужа.

   – Обещали быть парни из охраны туркомплекса, – ответил он. – А опергруппа из райцентра приедет только утром.

   – Фиг она приедет, пока перевал не расчистят! – сердито возразил Анатолий. – Столько снега навалило, что ни к нам проехать, ни от нас выехать, это я вам, как местный житель, совершенно точно говорю, уже не в первый раз такая петрушка.

   – Так мы, выходит, тут застряли? – смекнула я. – Весело!

   Веселья, конечно, больше не было никакого. Праздничную иллюминацию, которая в сложившейся ситуации была неуместна, погасили, музыку выключили. Бесполезно сгорела куча дров в мангале, который хотели задействовать еще разок, даже мясо для второй партии шашлыка замариновали.

   Не усидев дома, прибежала Ирка. Она чудесным образом уложила спать Масяню, снулую Зинулю оставила на Дину, а апатичную Катерину привела с собой. Я хотела отругать подружку за то, что она притащила Катьку, но оказалось, что смысл в этом был. Увидев самоубийцу, молчальница Катерина обрела дар речи. Сказала она немного, всего пару раз повторила: «Нет! Нет!», но зато с большим чувством. Анатолий воззрился на Катерину с новым интересом и открыл рот. Полагаю, он хотел задать Катьке дежурный вопрос: знает ли она этого типа, но не успел. Тараскин, который при виде неожиданного оживления молодой супруги скривился, словно укусил лимон, с размаху отвесил ей звонкую оплеуху. После чего с разинутым ртом остался стоять не только Анатолий, а все мы. Катька, сверкнув глазами, влепила супругу ответную сочную пощечину, схватилась за щеку и убежала в дом. Вадим, не обращая внимания на взгляды окружающих, ушел за ней.