Стрела, монета, искра

— Вы дежурили всю ночь?.. — поразился Эрвин. — Мы ведь должны были чередоваться!

— Вам сон нужнее, чем мне, — воин выразительно глянул на ключицу лорда, под которой заживала рана.

— Я приказывал разбудить меня.

— Простите, милорд, я не понял, что это был приказ.

— Благодарю вас.

Эрвин выспался и чувствовал в себе столько сил, сколько еще не было в его теле со дня ранения. Позже он не раз вспоминал великодушие Джемиса, давшего ему отдохнуть. Вероятно, это спасло Ориджину жизнь.

Они возвратились ко вчерашней тропе_сзаново отыскали старые следы вражеского отряда и двинулись по ним. Прошел час, второй, третий — и лес поредел, стал как будто светлее.

— Подождите здесь, милорд.

Джемис поручил коней заботам Эрвина и пешком двинулся на разведку. Вскоре вернулся с известием:

— Тропа выходит на вырубку.

— В смысле, там вырубили лес?.. — поразился Эрвин.

— Подчистую. Несколько акров земли голые — одни пеньки торчат. Если выйдем туда, нас будет видно за полмили. Нужно обогнуть этот участок.

— В какую сторону?

— На запад, — указал Джемис. — Среди пеньков заметны следы, шли туда.

Избегая открытого пространства, они двинулись вдоль вырубленной полосы на запад. Теперь шли пешком: воин с овчаркой впереди, высматривая возможные засады, Эрвин с лошадьми — в сотне шагов позади него. Вырубка окончилась, но вскоре началась новая. С востока в Реку впадала притока, вдоль нее и шла полоса пеньков. Кто–то методично валил лес и сплавлял речушкой на запад. Люди, нашедшие дар, строили здесь что–то.

ближе к полудню им встретился пригорок, на котором обосновались ясени и кусты папоротника. Решено было оставить коней и Стрельца внизу, а самим подняться на холм, чтобы высмотреть дальнейший путь. То, что они увидели с вершины, заставило Джемиса удивленно присвистнуть.

Эрвин спросил:

— Мне это мерещится?..

— Нет, милорд, — качнул головой воин. — Мы оба это видим.

Они подползли к обрывистому краю холма, используя для прикрытия заросли папоротника. Холм нависал над полосой вырубки, тянущейся вдоль речушки. В четверти мили на восток среди чистого пространства стоял деревянный форт.

Крепость была выстроена по всем правилам. Ее окружал ров, заполненный водой из речушки, затем — мощный вал, по гребню которого тянулась стена. Не частокол, а именно стена, хотя и сложенная из бревен вместо камня: футов двадцать в высоту, с галереей и бойницами, с шестью массивными квадратными башнями. Двое ворот вели к подъемным мостам. Из–за стен выглядывали лопасти ветряков. Крепость занимала площадь не меньше двух акров — в половину замка Первой Зимы, большое и могучее строение! Сотня человек сможет держаться в этом форте месяцами, если только атакующее войско не сумеет поджечь стены.

Эрвин пригляделся повнимательнее. На галерее стены и в бойницах башен виделось какое–то движение. Там прохаживались часовые — по крайней мере, по одному на каждую башню и простенок.

— Дюжина вахтенных в одну смену, — подумал о том же Джемис. — Стало быть, весь гарнизон

— сотни полторы–две.

Эрвин заметил еще кое–что: стены имели рыжеватый оттенок — не древесный, но глинистый, бревна обмазали глиной, чтобы защитить от огненных стрел. Уйма труда понадобилась на это!

— Как думаете, они готовятся к осаде?

— Нет, милорд. Но очень хорошо поддерживают гарнизонную дисциплину. Их командир — жесткий и опытный человек.

Джемис огляделся, погладил по загривку Стрельца — тот лежал спокойно, не шевеля ушами.

— Здесь опасно оставаться, милорд. Этот холм слишком удобен для наблюдения, будь я кастеляном форта, поставил бы здесь пару вахтенных.

— Возможно, они нам и нужны? Высмотреть бы их и взять в плен. Эрвин против воли потянулся к мечу.

— Тогда стоит вернуться к лошадям. Животные заметнее нас, и если здесь бродят люди из крепости, то сперва наткнутся на наших коней. Попробуем взять их там.

Эрвин согласно кивнул и подался ползком назад, вглубь леса. Джемис удержал его:

— Взгляните, милорд! Ворота форта открывались.

В просвет показались фигуры людей. Вот они выдвинулись на мост: один, второй, третий, десятый… Все были пешими и без брони. Однако люди, составлявшие отряд, разительно отличались друг от друга. Головная группа — пятнадцать человек — вне сомнений, были воинами. Одеты в красные рубахи имперской пехоты, вооружены копьями, на спинах — вещевые мешки. Впрочем, не столько амуниция отличала этих людей, как их походка: твердый размеренный шаг, равный по ширине, выдавал выучку, привычность к слаженным маневрам.

А следом за алыми рубахами двигалась другая группа. Этих было двенадцать. Спутанные волосы напоминали вороньи гнезда. Одежду заменяли серые лохмотья, лишь у двоих на ногах имелась обувь. Веревка спутывала их руки за спинами и связывала людей в единую цепочку. Они ковыляли нестройно, неуклюже. Кто–то хромал, другой неестественно горбился, иной спотыкался и чудом не падал. Однако цепочка продолжала идти в темпе, который задал авангард. У связанных не было выбора: позади них шагала пятерка копейщиков в красных рубахах. Едва кто–то из связанных замедлял шаг, как тут же получал удар промеж лопаток.

— Пленники, — шепнул Эрвин.