Стрела, монета, искра

Вторую половину дня Хармон провел у лотков местных торговцев. Разглядывал товар, находил изъяны, нещадно сбивал цену, заговаривал зубы купцу, уходил к соседям, возвращался. «Так до чего мы договорились, добрый хозяин? Восемь монет за кувшин? Десять?.. Отчего же мне так хорошо запомнилось — восемь?» Он приобретал стекло и бронзу, посуду и мелкую утварь — то, что в Альмере испокон водилось в избытке. Он выбирал предметы поизящней и покрасивее, редкие, необычные, чем–то притягивающие взгляд. Примечал их сразу, с первого взгляда на лоток, но для виду начинал осмотр совсем с других товаров, даже торговался за них. Затем невзначай переключался на то, что изначально его интересовало: «А это что за штука? Зеркальце? Взять, что ль, и его — жену порадовать… да мелковато, в этакое ее мордашка–то и не уместится…» Хармон прекрасно знал, что зеркала большего размера всегда выходят плохого качества — изламывают, раздувают или сжимают отражения. В этом же, крохотном, все виделось ясным и четким, как дно горного ручья. «Нееет, хозяин, ты не говори мне — хороший товар, ты скажи — дешевый. Жена меня что спросит, как домой вернусь? Сколько монет привез, вот что она спросит!»

По правде, сейчас товар не очень–то интересовал Хармона. Он делал свое дело как следует, но предвкушал изюминку нынешнего дня — покупку человека. Хороший торговец покупает людей и продает себя — сегодня эта фраза имела прямой смысл.

Хармон Паула Роджер вернулся в гостиницу незадолго до вечерней песни. Оставил улов, взял у Луизы дневную выручку и расположился в гостиничной харчевне. К его удовольствию, за одним из столов обретались двое в куртках городской стражи, недавно сменившиеся с дежурства, если судить по вальяжным позам и туповатым сытым ухмылкам. Хармон подсел к ним, угостил обоих элем и повел неторопливую беседу.

Стражники любили благодарных слушателей. А кто же не любит?

— В Альмере? Как дела–то?.. Да как всегда: люди трудятся в поте лица, знать богатеет, — рассказывал первый стражник, розовощекий и мордатый. — Все своим порядком идет — у нас в Альмере всегда так, по порядку.

— Ну уж не всегда, — вставил второй. — В соборе вот маляр пол–стены расписал, а потом деньги взял, работу бросил да и сбежал. Ищи теперь пташку в небе.

— Да что ты! — поразился Хармон.

— Это еще что, — перехватил нить первый стражник, — на южной–то башне строитель с лесов упал! С самого верху. Прямо внутрь собора!

— Наружу, — поправил второй.

— Внутрь. Если бы наружу упал, полгорода бы сбежалось, и все бы знали.

— А если внутрь, то вышел бы дурной знак, и собор бы закрыли.

Мало помалу переключились на дела имперские. Восток Альмеры прилегал к Землям Короны — они начинались через пару миль за рекой. На этом основании стражники считали себя знатоками имперской жизни.

— А слыхали вы, что наш владыка Адриан нынешним летом намерен жениться?

— Слыхал, — ляпнул Хармон, и стражник тут же помрачнел. Зато второй вклинился:

— Но это еще, знаешь ли, не наверно. Летом, как будут игры, Адриан станет выбирать себе невесту. Но ведь еще не точно, что выберет. А ну, как не выберет?

— Как это не выберет? Ты думай, что говоришь! Он же владыка! Решил выбрать — значит, выберет.

— И кого же он выберет, может ты и это знаешь, умник?

— Кого–кого… Мало ли, кого выбрать можно. Девиц там в столице — их же видимо–невидимо, притом — все благородные. Вот, хоть бы, Бекку Наездницу…

— Лошадницу из Литленда? — стражник едко заржал, довольно–таки по–лошадиному. — Скажи еще, медвежью жену с севера!

К слову о медведице, Хармон рассказал про потешные бои. Стражники загоготали. Как раз тогда в харчевню вошел Красавчик. Сейчас он еще больше соответствовал прозвищу: поблескивали металлические бляшки, которыми был усилен нагрудник из вываренной кожи, меч и кинжал вложены в расшитые узором ножны, на голове был стальной полушлем, на лице — надменная ухмылочка, с плеч спадал зеленый плащ и несколько портил собою картину, поскольку зеленым он был, пожалуй, с год назад, а с тех пор выгорел, вылинял и сделался серо–салатовым с желтизной.

Хармон махнул ему, мол, сядь вон там и подожди. Городские стражники обратили внимание на Красавчика:

— Это еще что за птица? Хармон, знаешь его?

— Он пришел наниматься ко мне в охрану, — невинно сообщил Хармон, и тут же получил с дюжину советов.

— Не бери его, — посоветовал краснолицый стражник. — Видишь — щеголь какой, и морду воротит, будто благородный. Станет тебе привередничать: еду получше, вино послаще, постель потеплее, да оплату побольше, и все равно недоволен. Знаем таких — над нами, было, такого командиром поставили, баронского бастардика.

— Бери, — посоветовал другой. — Шлем и бляшки на броне, видишь, хорошо начищены — значит, не ленив. Высокий, здоровый, а сила многое решает. Мечом владеет, меч — хорошая штука. Меч — он против всего работает: и против топора, и против копья, и шпагу им можно побить при сноровке, и булаву.