Стрела, монета, искра

— Не желаю этого слышать, — подстроился Джоакин. — Милорд знает, что делает. Прислал меня — значит, пришел срок.

— Стало быть, его светлость отменил нашу договоренность?

— Мне ничего не известно об этом.

— Не забыл ли он, что дал нам острочку?

— Ты мне что же, допрос учиняешь? — взрыкнул Джоакин. — Велено взять с тебя налог. Сперва плати, а после расспрашивай.

— Уже лучше, — похвалил Хармон. — Но старейшина тебе на это такое скажет: смилуйтесь, сударь! Весна больно холодная была, на полях все померзло, крестьяне голодают. На городской рынок совсем мало товаров везут, у наших мастеровых ничего не покупают. Цеховые прибыли такие, что хоть садись и рыдай! Не ровен час, осенью подметки будем есть вместо хлеба!

— Прискорбно… — начал Джоакин.

— Нет! — рявкнул Хармон. — Он, подлец, врет тебе! Чернь постоянно хитрит перед лордами, ты бы это знал, если бы вправду был вассалом! А если и не врет, то его беды — не твоя забота, понял? Твоя забота — одна: служить господину.

— Не желаю слышать, — устало обронил воин. Хорошо это вышло: в тональности человека, который слыхал отговорки сотню раз и смертельно утомился от них.

— Но сударь, сжальтесь над нами!

— Кончай это. Милорд велел взять налог. Мы оба знаем, что я его возьму.

Джоакин скрестил руки на груди. Хармон кивнул:

— Терпимо. Почти убедил. Повторим еще раза три — и будешь готов.

— Готов к чему?

— Как это — к чему? Служить своему лорду, герцогу Морису Лабелину!

* * *

Кулак Джоакина Ива Ханны обрушился на окованную железом створку ворот. Звук вышел глухим, отрывисто тревожным среди ночи. Изнутри не послышалось ни голосов, ни шагов. Джоакин ударил в ворота каблуком, и они загудели.

— Отпирай!

Раздалось шарканье подошв, отодвинулась форточка. В проем сверкнул факельный огонь, раздался голос:

— Кто такие?

Джоакин отметил сноровку охранника: тот выглянул в форточку краем глаза и быстро осмотрел гостей с ног до головы, сам же остался почти невидим: свет факела ослепил пришельцев.

Как учил торговец, Джоакин не ответил: пускай привратник сам рассмотрит герцогскую эмблему на камзоле.

— Нам нужен аббат, — после паузы бросил воин.

— Это зачем?

— Послание от милорда.

— Так давайте сюда, — нагло ответил охранник.

— Лично в руки аббату. Немедленно.

— Среди ночи? — поразился привратник.

Джоакин молча глядел в форточку. Рожа монастырского служки была широкой и хмурой. Он перебегал взглядом с одного пришельца на другого. Те смотрелись более чем внушительно: все трое в ливреях с гербами Лабелина, вооружены мечами и кинжалами, прибыли верхом и, по всему судя, спешным порядком. Служка понимал, что добрые вести не приезжают верхом среди ночи.

— Аббат придет в бешенство, — угрюмо бросил он.

Джоакин поманил его пальцем, тот придвинулся к прутьям оконца.

— Уж поверь, — тихо сказал воин, — бешенство аббата — последнее, что должно тебя сейчас волновать.

Охранник кивнул:

— Да, сир, зову.

— А нам что, ждать снаружи? — крикнул ему вслед Снайп.

— Виноват, сир. Никак не могу без разрешения аббата.

— Скотина, — сплюнул дезертир.

Вихрю было велено не подавать голоса ни при каких обстоятельствах: одна фраза его грубым сельским говорком — и маскировке конец. Но Снайпу торговец разрешил бросить ругательство-другое. Хриплый, злобный голос дезертира неплохо подходил для ночного представления.

Спустя время послышалась возня, лязг засовов, и ворота отперлись.

— Проходите, — давешний охранник впустил их в монастырский двор. — Его преподобие здесь.

Посланцы вошли, ведя лошадей в поводу. То были достойные животные: Вихорь прибыл на коне торговца, Снайпу Джоакин уступил свою гнедую Леди, а сам молодой воин получил в распоряжение отличного трофейного жеребца, отнятого некогда у сквайра сира Вомака.

Во дворе их ожидала группа людей: двое с факелами по бокам ворот освещали ночных гостей, четверо расположились квадратом, сложив руки на поясах, еще двое в сутанах и капюшонах стояли по обе руки от щуплого мужчины, являвшегося, видимо, здешним аббатом. Да уж, старина Доксет оказался более чем прав: только аббат и два его спутника напоминали монахов, остальные выглядели хорошо обученными солдатами в монашеской одежде.

— Письмо от герцога? — скрипуче вопросил аббат.

— Извольте назвать себя, — бросил Джоакин.

— Перед вами его преподобие Август Элиза Александр, аббат монастыря Святого Праотца Максимиана, — сообщил привратник.

— А кто вы? — скрипнул аббат.

— Сир Десмонд Иона Аланис рода Агаты, — отчеканил Джоакин, наслаждаясь каждым словом, — служу его светлости Морису Лабелину. Имею для вас послание.

На счет рода Агаты, он, пожалуй, зря приплел: не очень-то походил на агатовца широкий костью розовощекий Джоакин. Но отказать себе в удовольствии он не смог.

— Давайте письмо, сир.

Джоакин вынул опечатанный сверток и показал аббату, не делая ни шагу. Пускай сам подойдет, невелика птица! Отец Август махнул факельщику, тот взял у Джоакина сверток и поднес аббату. Отец Август внимательно изучил сургуч, прежде чем взломать. Что ни говори, милашка Полли постаралась на славу: сам герцог не отличил бы эту печать от своей!