Стрела над океаном

Сколько в этих словах тоски, обреченности, усталости старого скитальца по суровым морям, взявшего на свои плечи непосильную ему задачу, вероятно, понимавшего это и, быть может, предчувствовавшего свой недалекий конец!..

Обратный путь Беринга от берегов Америки — сплошное бедствие.

Пакетбот не переставая трепали жесточайшие бури. Старый штурман Эзельберг, проплававший пятьдесят лет по всем морям и океанам, признавался, что не видел таких штормов. Кораблем невозможно было управлять — его носило по прихоти волн. Жесточайшая качка выматывала силы даже у крепких, закаленных моряков. Половина команды была больна цингой, люди умирали каждый день.

«Не подумайте, — пишет Стеллер, — что я преувеличиваю наши бедствия: поверьте, что самое красноречивое перо не в состоянии было бы передать весь ужас, пережитый нами…» Это пишет отважный человек, который, по словам академика Л. С. Берга, «…не останавливался ни перед какими трудностями и вел жизнь самую простую. Всякое платье и всякий сапог были ему впору. Всегда он был весел…»

Беринг тоже болел цингой, лежал. Судном управляли штурманы — швед Свен Ваксель и Софрон Хитров.

Ваксель рассказывает: «В нашей команде оказалось теперь столько больных, что у меня не оставалось почти никого, кто мог бы помочь в управлении судном. Паруса к этому времени износились до такой степени, что я всякий раз опасался, как бы их не унесло порывом ветра… Матросов, которые должны были держать вахту у штурвала, приводили туда другие больные товарищи, из числа тех, которые были способны еще немного двигаться… И при всем том стояла поздняя осень, октябрь — ноябрь, с сильными бурями, длинными темными ночами, со снегом, крупой и дождем…»

Утром 4 ноября показалась земля.

«Невозможно описать, — пишет Стеллер, — как велика была радость всех, когда увидели землю. Умирающие выползали наверх, чтобы увидеть ее собственными глазами…»

Поднялся и больной капитан-командор. Землю приняли за Камчатку, даже узнавали окрестности Авачинской бухты. Всем хотелось верить, что это именно так.

Корабль был в отчаянном положении. Снасти порвались, парусами управлять было нельзя. Из всей команды могли работать десять человек.

Отдали якорь, начали развертывать канат, но он порвался. Каждую минуту волны могли бросить пакетбот на утес, угрожающе торчавший из воды. Они с такой яростью били пакетбот, что он дрожал, стонал. Отдали второй якорь — и снова порвался канат. И тут произошло чудо. С ревом налетел громадный вал. Он мог бы в щепы разбить пакетбот, но подхватил его и… перебросил через утес. «Св. Петр» оказался в спокойной воде.

Беринга на носилках доставили на берег. Он понимал, что земля, приютившая их, — не Камчатка. Но команде об этом не сказал: не хотел лишать измученных людей ложной надежды.

Умер он ночью 8 декабря 1741 года. Умер в песчаной яме — землянке, вырытой для него и покрытой сверху парусиной.

«Можно сказать, что еще при жизни он погребен был, — говорится в «Ежемесячных сочинениях» за 1758 г., — ибо в яме, в которой он больной лежал, песок, осыпаясь, заваливал ему ноги, коего он огребать не велел, говоря, что ему оттого тепло, а, впрочем, он согреться не мог. И так песку навалилось на него по пояс, а как он скончался, то надлежало его из песку вырывать, чтобы тело пристойным образом предать земле…»

После смерти Беринга командование принял Свен Ваксель. Оставшиеся в живых 46 человек жили на острове девять месяцев в вырытых в песке ямах, покрытых парусиной, — в «могилках», по образному выражению Стеллера. Жили трудно — голодно, холодно. Питались мясом котиков, тюленей, сивучей, ели, как писал Ваксель, «непотребную и натуре человеческой противную пищу».

По словам Софрона Хитрова, «ветры бывают на сем острове так жестоко сильные, что с великою нуждсю человеку на ногах устоять возможно. И можно сказать, что мы от декабря месяца до самого марта от тех жестоких ветров и снежной сверху и с гор пурги редко видали красной или чистой день…»

В первых числах мая из остатков «Св. Петра» стали строить новое судно. Оно было готово к началу августа. 13 августа вышли в море, дав покинутому острову имя капитана-командора Беринга. Через четыре дня увидели землю — Камчатку.

* * *

…Могила Беринга точно не известна. Много позднее Российско-Американская компания поставила на предполагаемом месте могилы, в юго-восточной части острова, деревянный крест, он был заменен впоследствии стальным. Через полтораста лет со дня смерти командора экипаж шхуны «Алеут» в ограде церкви в Никольском поставил железный крест. Он стоит и сейчас, огражденный тяжелой якорной цепью.

Рядом с бывшей церковью — теперь в ней Дом культуры — белый обелиск. Здесь установлен памятник Берингу. Бронзовый бюст командора изваян по заказу Алеутского райисполкома ленинградским скульптором А. Черницким.

В НИКОЛЬСКОМ

Поднявшись на невысокий зеленый холм, можно увидеть все Никольское: крыши, песчаные улочки, зеленые квадраты огородов. За селом — бухта, излучина реки, береговые дюны, а за ними — дали неоглядные, нескончаемая вереница плоских сопок.