Стрела Парменида

У них же было объемное и живое, замечательно полно выраженное в античной мифологии, чувство физической, материальной жизни, связанное с отчетливым представлением, что все в реальности, окружающее человека, носит не случайный характер. Помимо своего перечня античных богов, которые были больше похожи на конкретных людей по своей сварливости, вздорности, подверженности эмоциям и прочим именно что человеческим чертам, античные мыслители ясно представляли себе некую высшую сконструированность всего бытия, зависящего в этом отношении от другого Бога как управителя и космоса и земной жизни. Обитатели Олимпа были всего-навсего посредниками, которые принимали участие в жизни людей и управляли теми или иными природными стихиями, но никак не претендовали на создание тех высших сущностей, о которых размышляли античные философы.

Этот античный Бог не является вариацией Божественного начала в христианстве. По сути, он не имеет к человеку никакого прямого отношения, да и сам субъект жизни не может претендовать на какие-то короткие с ним отношения. Это, на самом деле был Вседержитель в античном смысле, объективный и всемогущий и затрагивающий человека всего-навсего по реальным причинам – он существует в созданном этим Богом мире.

Знакомясь с мифологией, а также уже и разработанными философскими построениями древнегреческой культуры, нас не покидает ощущение, что античные мудрецы пользовались какими-то дополнительными источниками знания, какие не носили запечатленного в письменном виде характера. Знакомство с этими источниками исключало всякого рода возможности влияния на само представление о бытии или его корректировку в необходимом направлении – более увязанном с потребностями и непосредственной жизнью человека.

Эта запредельная объективность, какая сквозит в эпистемологических, исходных построениях древних греков и делала их открытия столь далеко и мощно работающими, влияющими на сознание человека и более поздних эпох, вплоть до сегодняшнего дня.

Но в древнегреческой культуре были сложные отношения с понятием бессмертия. Собственно, бессмертие – это отрицание времени, его игнорирование. Оно в этом случае теряет всякое существенное свое содержание. Если время длится бесконечно, ничего не меняя для субъекта его восприятия – не важно, человеческого существа или бога (древнегреческого), оно теряет смысл и серьезность своего бытия. Если оно никак не влияет на состояние бессмертных сущностей, то для них оно тогда функционально бесполезно. Не стоит в этом случае на него обращать внимание. Его для бессмертного начала как бы и нет. Он сам, бессмертный элемент, становится иным воплощением всемогущего времени, принимает его основные черты и качества.

Время, как и природа, по гениальному замечанию Пушкина, равнодушно ко всему, чего оно касается. А касается оно всего и всех. И бороться с равнодушной и бессмертной сущностью не имеет никакого смысла. Любая попытка обречена на провал и поражение.

Человечество смогло проявить всего два подхода и выработало в себе слабые, но инструменты борьбы со временем. Или же, хоть какое-то, но противодействие ему. Это вера и творчество. Это основные начала, которые мы разберем ниже более подробно. Есть еще любовь. Но не то исключительное чувство привязанности человека к существу другого пола. Это величественное и сильное чувство, как эманация всех внутренних и нематериальных, то есть не порожденных с участием времени, свойств и качеств человеческого Я. (Наверно, лучше употребить здесь такое неточное, но исключительно попадающее в цель слово – душа).

Любовь к жизни, природе, детям, другим людям, когда происходит отказ человека от всякой своей физичности и материальности (то есть происходит невидимая, но не менее важная от этого победа его над временем), и человек выходит за собственные пределы духовного и психологического состояния и становится готовым к самопожертвованию; его внутренний мир превышает объем его когнитивной личности – человек освобождается от тенет времени и ему становится не страшно умирать.

* * *