Стрела (Плененный любовью с исправлениями)

Это не Кейт, понял он. Тогда что это, черт возьми, такое?

К тому времени как первый вопль сменился вторым, на этот раз более долгим и, если такое возможно, пронзительным, Грегор уже выбрался из постели и натягивал штаны. Он распахнул дверь и как раз собирался постучать в дверь спальни брата, когда та внезапно распахнулась. Из темноты появилась призрачная фигура в белом и двинулась в его сторону.

Невольно, чтобы не быть сбитым с ног, он схватил приближавшееся привидение. Прикосновение его потрясло. Его обдало волной напряжения, словно по венам потекла расплавленная лава, горячая и густая. Нервные окончания вспыхнули, чувства обострились, а жар… жар просто захлестнул его.

Это был не призрак. Вполне реальное тело, прижавшееся – нет, вдавившееся в него, – оказалось женским. Может, необычно твердым и удивительно крепким для девушки, но все же, несомненно, гладким и нежным.

Кейт.

Ее удивленный вздох смешался с его гораздо более примитивным стоном. Стоном желания. Неприкрытого, физического, примитивного желания, охватившего его и никак не отпускавшего.

Она подняла голову, и их взгляды встретились в полутьме. Грегор увидел ее смущение, ее невинность и ее страсть. Ее очень женскую страсть.

На мгновение он видел только это. Связь была такой сильной, такой подсознательной, что, казалось, все остальное исчезло. Пронзительный визг. Время. Место. Голос рассудка. Его мысли превратились в темную воронку желания, ведущую только к женщине в его руках.

Он хотел утонуть в ней. Прижать ее к стене, накрыть ее губы своим ртом и отдаться бушующей внутри страсти. Он не понимал, что, черт подери, такое с ним происходит. Контроль, которым он всегда обладал, покинул его. Он спятил.

Рука, обнимавшая Кейт за талию, невольно сжалась, притягивая ее еще ближе. Она распахнула глаза, без сомнения, почувствовав то же, что и Грегор. Слившиеся вместе тела, ее грудь, прижатая к его груди, ее живот, уткнувшийся в его чресла, их сплетенные вместе ноги. Каждая часть совпадала точно, идеально.

Черт, это было невероятно. Она была невероятной. Жар начал опускаться вниз, набухая в паху, заставляя его естество напрячься в возбуждении.

Каждый мускул закостенел от борьбы с бушевавшими внутри желаниями. Приступ вожделения накатил так стремительно и сильно, что сдержать его казалось невозможным, особенно для человека, которому никогда раньше не приходилось сдерживаться. Грегору всегда все давалось легко, может, даже слишком легко. Если он хотел женщину, то просить никогда не приходилось.

Но в этот раз все было по-другому. Он не помнил, когда в последний раз хотел женщину так сильно. Должно быть, какое-то извращенное чувство заставляет хотеть Кейт именно потому, что ее он не может получить.

Он не может ее получить. Голос рассудка пронзил охвативший его туман.

Но Грегору все равно не хотелось ее отпускать. Как может что-то настолько приятное оказаться настолько неправильным?

Кейт хотела, чтобы его поразило молнией, но вместо этого сама почувствовала, словно весь ее мир перевернулся с ног на голову.

Все, что она знала о любви, было почерпнуто из романтических историй и рыцарских романов. Ее сердце тихо трепетало от мысли о сладком и нежном прикосновении губ, первом чистом целомудренном поцелуе. Поцелуе, который рыцарь дарит своей даме после того, как выигрывает турнир в ее честь. Именно так она себе все и представляла. Только это она знала.

Но когда Грегор обхватил ее и прижал к себе, эта картина растаяла навсегда. В том, что она почувствовала, не нашлось места ничему романтичному или целомудренному. Желания ее тела были не осторожным трепетом, а мучительной бурей, горячей, мощной и, может, немного, а может, и очень жестокой.

Вспыхнувшие в голове видения были не о галантных рыцарях, склонившихся над рукой прекрасной дамы и заявлявших о вечной любви, а о темных душных комнатах и обнаженных конечностях, сплетенных вместе под одеялами.

Господи боже, он голый. Ну, или скорее полуголый. И учитывая, что на ней была только тонкая льняная ночная сорочка, ощущение его мощной груди, прижавшейся к ней, оказалось ни с чем не сравнимым. Кейт чувствовала жар и слабость по всему телу.

Когда Грегор схватил ее, она непроизвольно положила руки ему на плечи, где они и остались, слившись с гладкой обнаженной кожей и твердыми выпуклыми мышцами. Он был такой теплый. Ей хотелось утонуть в нем и никогда его не отпускать.

Кейт знала, что он сильный и мощный, но видеть собственными глазами это совсем не то, что знать. Такого рода знания никогда не смогут быть забыты.

Грегор был выкован, как боевое орудие, весь – длинные твердые мускулы и крепкие жилы, ни унции лишней плоти. Плечи были прямыми и широкими, руки – большими, с округлыми мышцами, талия – узкой, а живот – слой за слоем устлан тугими лентами мускулов. Он был твердым как гранит и при этом невероятно теплым, почти горячим. Особенно там, где соприкасались их тела.