Стрела, попавшая в тебя

Войдя в квартиру, он прислушался к тишине в комнатах и в первый раз за все время обрадовался одиночеству. Сейчас ему хотелось побыть наедине с собой, а присутствие малышки рядом не позволило бы спокойно обдумать ситуацию. Нина отвлекала бы его внимание, рассказывала бы о том, что видела в городе, задавала бы вопросы, а он, как любящий дедушка, отвечал бы, но все равно продолжал думать о состоявшемся разговоре с мадам Матуа. Он никогда не позволял себе размышлять о делах в присутствии девочки, установив правило: «общаясь с Ниной, заниматься только ею», и четко соблюдал его. Поэтому сейчас он с облегчением вздохнул, когда понял, что Нина еще не вернулась с прогулки, на которую ее увела Инес.

В дверь позвонили, и Хавьер настороженно обернулся. У Инес были ключи, охрану он отпустил на ужин, и так рано они не должны были вернуться, значит, гость не был одним из его маленькой «семьи». Стараясь не шуметь, он выглянул в коридор, пытаясь рассмотреть на мониторе лицо звонящего.

— Входи, Люк, — открыл он дверь. — Думал, мы встретимся позже.

— А я решил заглянуть к тебе сейчас.

Вместе с Люком в квартиру вошел Жак Руа, часто сопровождающий босса на важные встречи. Его появление не обрадовало Хавьера, более того, заставило напрячься, ибо Жак появлялся на арене только тогда, когда Люку нужно было решить особо «острый» вопрос. Он был мастером по «устранению проблем», делал это с таким невероятным изяществом, что не имел себе равных. Жак не выглядел устрашающе, наоборот, он обладал совершенной фигурой, красоту которой подчеркивал элегантными костюмами, очаровательной улыбкой и черными проникновенными глазами. Темные волосы, тщательно уложенные, как у модели, тонкий, слегка длинноватый нос, высокие скулы, впалые щеки и рельефный подбородок — его можно было бы назвать красавцем, если бы не кожа на лице Жака, покрытая «оспинками». Возможно, борода скрыла бы этот недостаток, но на лице Жака она почему-то не желала расти. А те «двадцать» волосков, которые пробивались над верхней губой, он тщательно сбривал, иначе с этой пародией на усы выглядел комично, что не подобало ему по статусу. Он был молод, чуть старше тридцати, умен и искусен в разговоре. Обладал приятным на слух голосом и злобным характером и напоминал дону Хавьеру его любимых доберманов, резвых и очень опасных. Люк всегда выезжал куда-либо в сопровождении этого охранника, но обычно он не присутствовал при встречах босса и ожидал его в машине. Однако сейчас Жак стоял рядом с ним, осторожный, внимательный, словно ожидал команды к действию.

Дон Хавьер радушно пригласил мужчин в гостиную и обрадовался тому, насколько спокойно звучит его голос. Ему не хотелось, чтобы Люк видел волнение, которое наполнило его грудь, поэтому он улыбнулся, стараясь придать лицу умиротворенное выражение.

— Что предложить вам выпить?

— Чай, если не возражаешь, — сказал Люк, бросил на Жака короткий взгляд, и тот, соглашаясь, кивнул. — Люблю твою квартиру, — добавил он, пройдясь по уютно обставленной комнате, провел рукой по темно-красному тисовому столу, на котором стоял старинный телефон. — Помнишь, как ты в студенческие годы давал от нее ключи, пока дед не подарил мне собственные апартаменты?

— Никогда не забуду, как мадемуазель Брэ жаловалась мне на девиц, мешающих ей спать по ночам. Думаю, она сама желала присоединиться к твоим забавам, но ты не приглашал.

— Ей же лет сто было! — засмеялся Люк, снял шарф с шеи и бросил его на диван.

— Тридцать пять, наверное, — прищурился Хавьер. — Она была моложе, чем ты сейчас.

Он направился в кухню, налил воду в электрический чайник и, пока он нагревался, поставил три чашки на поднос, рядом с каждой положил пакетики с чаем и коробку с печеньем.

— Жаль, но чай только в пакетах, — посетовал он. — Мы не собирались оставаться здесь надолго, поэтому не делали больших покупок в магазине, только необходимое.

— Когда уезжаете? — поинтересовался Люк.

— Завтра утром. Я снял домик на две недели в Гштаде[10]. Хотел устроить для Нины настоящие рождественские каникулы. В Аргентине она очень скучала по снегу. Удивлялась, как в Новый год может быть тридцатиградусная жара.

— А где Нина сейчас?

— Гуляет, — уклончиво ответил Хавьер и, услышав сигнал чайника, с облегчением отвернулся и разлил кипяток по чашкам. — Идем, — указал он подбородком в сторону гостиной и взял поднос в руки.

— Раньше ты заставил бы меня работать официантом, — тепло улыбнулся Люк. — Став дедушкой, ты изменился.

— Да, я научился варить какао, заплетать косы и выбирать одежду для девочек.

— Хорошее занятие, — с едва уловимой грустью в голосе произнес Люк и присел на диван. — Итак, ты сделал все, как я просил?

— Разумеется, — кивнул Хавьер, посмотрел на Жака, который присел в стороне от них, так и не притронувшись к предложенному чаю, что было плохим знаком, означающим, что «доберман» старается не терять концентрацию. — Только не понимаю, для чего ты пожелал, чтобы она обо всем узнала от меня. Зачем ты вообще раскрылся?

— Чтобы она боялась меня.

— Глупо.