Стрела проблем

– Я устала с тобой спорить. Ты все равно добьешься своего, а мне еще домой нужно попасть.

– Как-то слишком легко ты сдалась.

– А ты бы предпочел, чтобы я устроила истерику в центре Нью-Йорка?

– Спасибо, обойдемся без истерик, нам ведь еще к стилисту идти.

– Давай обойдемся без него.

– Так не пойдет. Малой кровью тебе не отделаться.

– Стоило попытаться. Так куда мы теперь идем?

– К Тэду Гибсону.

– Кто он?

– Он один из лучших стилистов в Нью-Йорке. К нему ходят многие голливудские звезды, а чтобы к нему попасть, нужно записаться где-то за месяц.

– Не много ли проблем? Можно пойти в обычную парикмахерскую.

– Мы идем к лучшему. К тому же он нас ждет.

– Ты с ним знаком?

– А ты как думаешь? Меня здесь все нужные люди знают.

– Ты вроде знаменитости что ли?

– Не совсем, но вся богема и иже с ними меня знают.

– Как купидона?

– Нет, конечно. Меня знают как представителя одного из самых старинных семей Нью-Йорка, ценителя театра и прожигателя жизни.

– И как это тебя до сих пор не раскусили?

– Я же не всегда выгляжу одинаково. Я меняю стиль, иногда на пару десятилетий уезжаю из Нью-Йорка. Так и приходится жить.

– А не жалеешь о своем бессмертии? Ведь все твои родные и друзья уже давно… не здесь.

– Умерли, говори как есть, не пытайся сглаживать углы, от этого еще никому не стало легче, а ты хочешь стать писательницей. Ты обязана говорить все, как есть.

– Ладно. Так как ты с этим справляешься.

– С родителями я никогда близок и не был. Они были людьми помешанными на общественном мнении и все делающими напоказ, а друзья… смотря сквозь призму лет, я понимаю, что они друзьями никогда и не были. Их интересовали только мои деньги и двери, которые открывала моя фамилия.

– А братья и сестры?

– Я был единственным ребенком в семье, пока не пошел на войну. У моих родителей родилась дочь, но уже после моей “смерти”.

– Смерти?

– Ага, после того, как я стал купидоном, меня официально признали мертвым.

– И ты даже не думал о родителях? Что они чувствуют?

– А ничего они не чувствовали. Мать всплакнула на мнимых похоронах, отец состроил скорбное лицо. Для них моя «смерть» стала поводом для гордости, они после этого поднялись в глазах общественности, ведь их единственный наследник пал за благое дело. По большому счету, никто обо мне и не горевал.

– Мне жаль.

– Не забивай голову, это дело давно минувших дней.

– От этого она не перестает быть менее грустной.

– Тогда давай не будем о грустном. К тому же, мы уже на месте.

Они зашли в здание на Пятой авеню и поднялись на второй этаж.

– Привет, Си, – сказал высокий афроамериканец, открывший дверь.

– Здарова, Тэд, – сказал Си, пожав протянутую руку.

– Кто эта красавица? – спросил Тэд.

– Знакомьтесь. Тэд – Эмма, Эмма – Тэд.

– Очень приятно, – сказала Эмма.

– Мне тоже, мне тоже, – сказал Тэд. – Что будем делать?