Стрела в печень

— Ваше Высокопревосходительство! Ваше Высокопревосходительство! — чуть под пули Иван Салтыков не залез. Брехт проводил учения по стрельбе на дальние дистанции с очередными победителями полковых соревнований, добравшихся до Москвы, и отправленных в Измайлово.

Бабах. Жив.

— Иван! Дебил конченный! Ты куда под пули лезешь! Идиота кусок! — Иван Яковлевич чуть оплеухой не наградил подбежавшего к нему радостного капитана гвардии.

— Ваше Высокопревосходительство, нашли мы Иванова. Жив — зараза. Живее всех живых, как вы говорите. В Москве отыскали, через пару часов здесь будет. Гонец прискакал, а его на бричке везут. В кабаке нашли, вусмерть пьяным.

— Вусмерть, а говоришь живее всех живых. Хорошая новость. Там в Хиве полно нашего народа в рабстве томится. Нужно попробовать вызволить их.

— Обязательно надо вызволить, Ваше Сиятельство. Поход организуем из Решта в Хиву. Покрошим неверных. — И глаза горят. Орёл.

— Нда. Мысль интересная. Послушаем сначала казака.

О яицком казаке Василии Иванове за чашкой зелёного чая три дня назад поведал императрице, да и Брехту заодно, канцлер Гавриил Иванович Головкин. Графу было уже за семьдесят, но держался он ещё вполне бодренько, даже комплементы Анне Иоанновне делал, при этом с вызовом на Бирона поглядывая. Брехт подыграть решил, рожу зверскую сделал. Брови насупил. Прямо как Киса Воробьянинов. За шпагу даже хватался при очередной стреле Амура, пенсионером выпущенной. Анхен нравилось. Чего не подыграть. И тут граф что-то про шелка сказал. Брехт переход в разговоре пропустил, чего-то сыну Петру выговаривая, типа «не ковыряйся вилкой в носе».

— А что граф, удалось ли дяде разведать путь в Индию? — Этот Екатерина Ивановна к Головкину обратилась.

Вот тут старичок и выдал эту историю. Её Брехт не знал. Более того, он был уверен на все сто процентов, что в будущем, в двадцать первом веке, о ней знают всего несколько десятков человек. А история замечательная. На пятёрку с тремя плюсами. Прямо поворот северных рек для спасения Аральского моря. Да даже круче.

Была у Петра, как уже говорилось карта старинная и по той карте река Амударья впадала в Каспийское море чуть ниже залива Кара-Богаз-Гол. Если же по ней плыть вверх по течению, то прямиком в Индию попадёшь. Государь захотел точнее всё узнать и достоверность карты проверить, и потому дал команду найти человека с тех мест и привесть его пред царские очи. И нашли, и привели, что для 1714 года уже само является фактом почти сказочным. Где Санкт-Петербург и где Туркмения. Добытого знатока туркмена звали Ходжа Нефес. Кроме Брехта никто не знал из слушателей, что «ходжа» — это не имя, а констатация факта, что Нефес этот странствовал по святым местам, был в Мекке и Медине. Чего уж его занесло так далеко на север Головкин не знал. Этот Ходжа Нефес родом с полуострова Мангышлак. И о чудо. Нефес даже не зная о существующей у Петра карте рассказал, что в давние времена Аму-дарья впадала в Каспийское море, пока зловредные хивинцы не перегородили реку плотиной. Если эту плотину разрушить, река вновь потечет по старому руслу. Если же река вновь будет бежать по землям туркменов, то царь Пётр обретёт в их лице преданных друзей. Ходжа Нефес, «надо полагать», полагал, что могущество царя позволит вновь привести воду на засушливые земли туркменов.

И Пётр, получив подтверждение своей древней карте, возбудился. Тяжёлая жизнь туркменов царя мало волновала, для Петра предложение повернуть течение великой среднеазиатской реки означало в первую очередь возможность установить беспрепятственную прямую водную дорогу с далекой Индией.

Осенью все того же 1714 года поручик гвардии Александр Черкасский вышел в Каспийское море из Астрахани во главе целой флотилии. У него было две шхуны, около тридцати больших стругов и одна буса. Людей Пётр выделил поручику не мало: почти две тысячи пехотинцев и казаков, тридцать три артиллериста при девятнадцати орудиях и сто моряков. Кроме того, с ним плыли четырнадцать астраханских дворян, четверо подьячих, переводчик и сам Ходжа Нефес. Александр Черкасский был выбран Петром, так как происходил почти из тех мест и многими языками владел. Это был поступивший на русскую службу выходец из кабардинского княжеского рода Бекмурзиных.