Стрела времени

Но суть проблемы в том, что это всего лишь математическое описание. Только набор уравнений. И физики не могут представить себе мир, который описывают эти уравнения, – он получается чересчур противоречивым, чуть ли не сверхъестественным. Эйнштейну это очень не нравилось. Он чувствовал , что это свидетельствует о серьезных промахах в теории. Но теория получала все новые и новые подтверждения, а ситуация становилась все хуже и хуже. В конечном счете даже ученые, получившие Нобелевские премии за вклад в разработку квантовой теории, были вынуждены признать, что не понимают ее.

Таким образом, сложилась очень странная ситуация. На протяжении большей части двадцатого столетия существует теория вселенной, которую все используют и с которой все согласны, но никто не может сказать, что же она все-таки говорит о строении мира.

– Но какое отношение все это имеет к мультимиру? – спросил Марек.

– Я как раз подхожу к этому, – ответил Гордон.

* * *

– Множество физиков пыталось объяснять эти уравнения, – сказал Гордон, – но все объяснения по той или иной причине оказывались неудачными И тогда в 1957 году физик по имени Хью Эверетт предложил новую смелую гипотезу. Эверетт заявил, что наша Вселенная – та вселенная, которую мы видим, вселенная камней и деревьев, людей и безмерно удаленных галактик, – является только одной из бесконечного количества вселенных, существующих бок о бок.

Все эти вселенные непрерывно разделяются и отличаются одна от другой. Так что имеется вселенная, где Гитлер проиграл войну, и другая, где он победил; вселенная, где Кеннеди погиб, и другая, где он остался жив. Есть мир, в котором вы утром почистили зубы, и мир, где вы этого не делали. И так далее и тому подобное. Бесконечность миров.

Эверетт назвал свою гипотезу «многомирной» интерпретацией квантовой механики. Его объяснение было совместимо с квантовыми уравнениями, но физики посчитали, что с ним очень трудно согласиться. Им совершенно не понравилась мысль о череде беспрестанно расщепляющихся миров Они сочли невероятным, что реальность может иметь такую форму.

Большинство физиков до сих пор отказываются принять эту теорию, – добавил Гордон. – Даже несмотря на то, что еще никто не доказал ее ошибочность.

Сам Эверетт не желал мириться с возражениями коллег. Он настаивал на том, что теория верна, нравится она им или нет. Те, кто не верил в его теорию, были просто-напросто старомодными тугодумами, такими же, как те ученые, которые отказались принять теорию Коперника, поместившую Солнце в центр Солнечной системы, – в то время она тоже казалась невероятной. А Эверетт клялся, что концепция множественности миров на самом деле верна. Что действительно существуют множественные вселенные. Причем существуют они непосредственно рядом с нашим собственным миром. Все эти множественные вселенные получили в конечном счете наименование «мультимир».

– Минуточку, минуточку, – перебил его Крис. – Вы говорите нам правду?

– Да, – подтвердил Гордон, – правду.

– А откуда вам это известно? – в свою очередь спросил Марек.

– Я сейчас покажу вам кое-что, – ответил Гордон.

Он достал простую картонную папку, на которой было написано: «МТК. ЗВК-технология».

* * *

Он вынул оттуда чистый лист бумаги и начал рисовать.

– Лет двести назад был проведен один очень простой эксперимент. Были поставлены две стенки одна перед другой. В первой стенке имелась одна вертикальная прорезь. – Он показал археологам рисунок.

– Теперь освещаем сзади стену с прорезью. На противоположной стене вы увидите…

* * *

– Белую линию, – подхватил Марек. – От света, проникающего через прорезь.

– Правильно Она будет выглядеть примерно так. – Гордон вынул полоску фотобумаги.

* * *

Гордон продолжал рисовать.

– Теперь мы сделаем в стене не одну, а две прорези. Точно так же светим на нее сзади, и на противоположной стене вы на этот раз увидите…

* * *

– Две вертикальные линии, – заявил Марек.

– Нет. Вы увидите несколько светлых и темных полос, он показал им другую полоску фотобумаги.

* * *

– И, – продолжал Гордон, – если вы пропустите свет через четыре прорези, то получите половинное количество полос по сравнению с предыдущим разом. Потому что каждая вторая полоса, вместо того чтобы быть светлой, окажется черной.

* * *

Марек нахмурился.

– Большее количество прорезей означает меньшее количество полос . Но почему же?

– Обычно это явление объясняют при помощи схемы, которую я только что набросал: световые потоки, проходящие через прорези, накладываются один на другой, словно две волны . В некоторых местах они усиливают друг друга, а в других – взаимно гасятся. И таким образом на стене образуется чередование светлых и темных полос. Мы говорим, что волны интерферируют одна с другой, давая в результате интерференционную картину.

– Ну и что же здесь неверно? – растерянно спросил Крис Хьюджес.