Стреляешь в брата — убиваешь себя

Солдаты не заставили себя упрашивать, шустро распластавшись на песке траншеи. Роман стремглав кинулся к раненому бойцу, но, упав с разбегу, рядом с ним на колени понял, что тому его помощь уже не требуется. Голова хорвата безвольно упала на грудь, а тело, так и съехало бы на дно траншеи, если бы вытянутые вперед ноги не уперлись в ее противоположный край. Для очистки совести командир «джокеров» все же ухватил его за еще теплое запястье, но ничего похожего на пульс не обнаружил. В левой стороне груди солдата темнела аккуратная дырочка входного отверстия, пуля попала точно в сердце, рана почти не кровила, лишь небольшое бурое пятно расплылось по камуфляжной форме. Подскочивший Дракула бесцеремонно отодвинул Романа плечом, несколько секунд внимательно рассматривал рану, потом, оглянувшись по сторонам, поманил рукой старшего смены. Тот подполз на четвереньках, смертельно побледневший с клацающими зубами, проняло видать бывалого вояку до самых печенок. Выхватив из рук хорвата автомат, Влад ударом ребра ладони освободил шомпол и раньше, чем изумленный хозяин оружия успел что-нибудь возразить, глубоко засунул длинный стальной прут в рану на груди убитого. Повращав его там и что-то про себя прикинув, Дракула не глядя сунул побуревший стальной прут старшему смены. Тот автоматически ухватил протянутую железку и аж позеленел, заперхав рвотными спазмами, когда увидел свои руки, перемазанные в свежей крови. Однако Гайворонскому было уже не до него, пригнувшись, стараясь не мелькать над бруствером, он метнулся обратно, туда, где они только что пили кофе, сидя на снарядных ящиках, подхватил стереотрубу, одним ловким движением разложил и осторожно приподнял над краем окопа.

— Ушел, гад! — выдохнул он сквозь зубы, примерно через минуту. — В воронке сидел, всего метров двести отсюда. Выцеливал нас как в тире, пока мы кофеи распивали.

— Как узнал? — прокашлял все еще давясь подкатывающими к горлу рвотными массами старший смены.

Влад одарил его убийственным взглядом, но все же снизошел до объяснений.

— Я как флюгер увидел, сразу понял, что он нас пасет. Потом по направлению раневого канала определил, с какой стороны он бил. Там больше подходящих укрытий нет, только старая воронка от мины. Наглый, гад! Если бы мы резвее прочухались, вполне могли его забить там тромблонами. Теперь-то поздно, ушел. Там кустарник мыском от рощи выдается, видел я, как ветки колыхались. Сейчас он в роще уже, за премиальными двинул и зарубку на прикладе пилить. Не знаешь, дорогой, сколько сербы за одного убитого платят? Нет? А то может ты со снайпером в доле? Уж больно весело над чулком смеялся! Наберут детей в армию… Век бы вас не видеть, штатских дебилов!

Так закончилась первая, но, к сожалению, далеко не последняя встреча бойцов хорватского батальона со снайпером. С тех пор вражеский стрелок повадился постоянно терроризировать именно их участок обороны. Подстрелы случались практически каждый день, за неделю выбыли из строя пять человек, трое из них были убиты, двое тяжело ранены. Солдаты боялись заступать на дежурство, а оказавшись в окопах не решались высунуться посмотреть, что же там происходит у противника. Терпеть такое положение дел было невозможно. Мрачный как туча комбат, приказал «джокерам» ликвидировать снайпера любым способом и в кратчайшие сроки. Как обычно приказать оказалось гораздо проще, чем реально выполнить отданный приказ. Известные противоснайперские уловки никаких результатов не давали, учитывая, что реально в охоте принимали участие только русские наемники, да еще пара особо безбашенных «джокеров» это было не удивительно. Чтобы надежно перекрыть толковыми наблюдателями весь участок батальона, вдоль которого хаотично перемещался вражеский стрелок, нужны были гораздо большие силы, чем пять человек, вымотанных до предела постоянной бессонницей и нервным напряжением. Хитрости с манекенами и приманками снайпер попросту игнорировал. Засечь его на подходах с помощью наблюдения не удавалось. Минирование старых лежек результатов не дало, снайпер на них не возвращался. И вот когда казалось, что весь арсенал контрснайперских приемов исчерпан, раздосадованный Гайворонский решил устроить на врага засаду на его же территории. При этом он рассуждал просто: раз снайпер работает по их переднему краю, значит, он и маскируется от наблюдения именно с этой стороны, от своих позиций ему таиться, никакого смысла нет. Выходит, если смотреть из передовых сербских траншей, вполне можно засечь вредного гада. Конечно, возможности забраться во вражескую траншею нет, но вот залечь где-нибудь рядом на нейтралке хорошо подготовленный, обладающий терпением и выдержкой одиночка может вполне. Если подобрать подходящее укрытие и тщательно его замаскировать, то можно не опасаться того, что будешь обнаружен. А вот снайпера может все-таки удастся увидеть. План был абсолютно безумным, продиктованным отчаянием и именно поэтому, вполне мог сработать. Роман скрепя сердце разрешил Гайворонскому попробовать, сдавшись в результате настойчивых уговоров.