Стреляй, я уже мертв

Последовав его совету, Самуэль решил стать химиком. Он не хотел изучать ничто другое, настолько восхищался своим покровителем. Хотя профессор уже отошел от дел, он по-прежнему занимался изготовлением лекарств для самых близких друзей. По случаю его внук Константин и Самуэль посетили лабораторию, находящуюся в глубине особняка. Самуэль завороженно наблюдал, как профессор замачивает растения и смешивает жидкости, что казалось ему почти волшебством, фильтрует полученную смесь и превращает ее в сиропы или пилюли для спасения от болезней. Константин не выказывал особого интереса к занятиям деда и ограничивался тем, что помогал, когда тот попросит, но не более того, но Самуэль без устали засыпал его вопросами, пораженный тем, что этими жидкостями можно исцелять.

— Меня всегда интересовали целебные вещества. Врачи ставят диагнозы, по после этого для лечения заболевания необходимы лекарства. Я мог бы посвятить жизнь другим отраслям химии, без сомнения, более прибыльным, но всегда был зачарован результатами, которые можно получить от альянса химии и ботаники. Ни единого дня в своей жизни я не провел без экспериментов, но еще столько всего предстоит открыть...

При каждой возможности Константин выскальзывал из дедушкиной лаборатории, но Самуэль оставался с профессором и часами его слушал, хотя это время всё равно казалось ему слишком коротким.

Отец тоже был благодарен старику-профессору.

— Не знаю, как отблагодарить вас за всё, что вы для нас сделали, и за тысячу лет я не смогу оплатить этот долг вам и вашей семье, — повторял своему благодетелю Исаак.

— Делая добро людям, ты приносишь добро и самому себе. Меня утешает мысль, что когда я предстану перед лицом Господа, он простит все мои ошибки за то добро, которое я принес людям.

— Я знаю, вы делаете то, что диктует сердце.

— А в особенности то, что требует от меня мой внук Константин. Он никогда бы меня не простил, если бы не смог учиться в университете вместе со своим лучшим другом, твоим сыном. Вот увидишь, они преуспеют в жизни. Не стану отрицать, что я бы предпочел, чтобы внук последовал по моим стопам, но он решил посвятить себя дипломатии, как и его отец, мой дорогой Борис. Так что мне доставит удовольствие передать твоему сыну те знания, что я приобрел за всю свою жизнь. У него есть талант, уверяю тебя, и он смелый экспериментатор.

«Кто знает, быть может, однажды мы с вами породнимся, мой дорогой Исаак, — подумал он. — Ты никогда не замечал, как загораются глаза моей внучки Кати, когда она видит Самуэля?»

— Я не смею даже мечтать об этом, — ответил Исаак. — Я и так не устаю благодарить Всевышнего за то, что он послал мне такого друга, как вы. Вы столько для меня сделали, сколько и родной отец не сделал бы для своего сына.

Густав Гольданский умер в ту же зиму, когда Самуэль поступил в университет. Старый профессор не смог справиться с пневмонией, которую тщетно пытался вылечить. Исаак горевал, как будто потерял родного отца.

— Даже не знаю, что мы станем делать без него, — прошептал он во время похорон. не в силах сдержать слезы.

— Мы обязаны ему всем, — ответил молодой Самуэль, который тоже ощущал в душе невыносимую пустоту.

После смерти Густава Гольданского Самуэль стал много времени проводить с Константином. Теперь его друг стал главой семьи Гольданских, хотя по-прежнему прислушивался к советам своей бабушки, графини Екатерины.

— Ничего не изменилось, — говорила она. — Ты, как и собирался, станешь дипломатом на службе у царя и Отечества; это самое лучшее, что ты можешь сделать для памяти отца и деда; а ты, Самуэль, не беспокойся: если что, я всегда приду к тебе на помощь, ведь именно этого хотел мой муж.

И Константин, и Самуэль почувствовали себя осиротевшими. Для обоих Густав Гольданский был образцом, они считали, что лучшего человека не найти. Несколько месяцев они соблюдали положенный траур и редко выходили из дома, но потом начали расширять круг друзей. К удивлению Самуэля, они познакомились с молодыми людьми, считавшими, что нужно покончить с царским режимом. Конечно, они соглашались с тем, что России необходимо правительство, которое не будет так подавлять народ, но даже не представляли, что существуют люди, отстаивающие необходимость революции, которая покончит с самой монархией.

Самуэль тоже увлекся социалистическими идеями, но старался этого не афишировать и по возможности избегать контактов с молодыми людьми, слишком захваченными теорией Михаила Бакунина. Разумеется, как и Константин, он прочел несколько запрещенных книг, попавших ему в руки, но дальше этого его мятеж не заходил.

— Бакунин шагнул еще дальше, чем Маркс, — убеждал Константин Самуэля. — Он доказал, что государство должно быть упразднено. И я с ним согласен, ведь государство ограничивает свободу личности. А ты что об этом думаешь?

Самуэль отвергал идеи Бакунина, выступая за порядок в государстве.

— Идеи Бакунина не приведут ни к чему хорошему, лишь вызовут хаос. Народ хочет, чтобы его положение изменилось, но ему нужно указать направление.