Стреляй, я уже мертв

Когда корабль прибыл в порт, Самуэль бросил взгляд в сторону пристани. Его внимание привлек молодой человек примерно его возраста, державший за руку мальчика чуть старше Михаила; должно быть, ему было около семи или восьми лет. Оба они с большим интересом рассматривали корабль. Чуть позади шла женщина, закрывая лицо краем головного покрывала. На руках она держала младенца, а рядом с ней шла маленькая девочка, вцепившись в складки ее юбки, боясь их выпустить даже на секунду. Женщина выглядела грузно из-за беременности, но Самуэлю она показалась поистине прекрасной — таким счастьем светились ее огромные и бездонные черные глаза.

3. Земля Обетованная

Внезапно Изекииль замолчал, и у Мариан это вызвало раздражение. Она вся превратилась в слух. Ее захватила история Исаака, Самуэля, Константина и Ирины, и захотелось узнать, что случилось дальше. Узнать, что почувствовал Самуэль, ступив на Землю Обетованную. Она не знала его прошлое, как их жизни сплелись с жизнями других мужчин и женщин. Но Изекииль, сын Самуэля, вдруг замолчал, вернув ее в реальность, в это утро, когда они встретились в квартире каменного дома на окраине Иерусалима. Мариан вспомнила, зачем здесь находится, и снова овладела собой.

— Такова история моего дедушки Исаака и отца, Самуэля, — заключил Изекииль, — но как я вижу, вы так и не выпили чай, и он остыл.

— Простите, я слушала с большим интересом, — искренне призналась Мариан.

— Если хотите, могу сделать еще чая или кофе, — дружелюбно сказал старик.

— Если не сложно... — ответила она. Ей нужно было время. Время подумать. Она хотела знать больше и не могла довольствоваться лишь образом Самуэля, спускающегося на землю Яффы.

Когда зазвонил телефон, снова разорвав тишину, Мариан вздрогнула. Изекииль поднялся, его старые суставы хрустнули.

— Простите, — сказал он, выходя из гостиной.

Когда он вернулся, Мариан сидела очень тихо, перелистывая блокнот, который достала из сумки, в котором своим четким почерком делала заметки о людях, о которых только что рассказал ей Изекииль Цукер.

— Я вам помешал? — спросил он с налетом иронии в голосе.

— Нет, конечно же, нет. Дело в том... В общем, я просто проверяла свои заметки. Я уже сказала вам, что разговаривала со многими людьми, некоторые из них — живущие здесь палестинцы, как раз рядом с вашим домом. И... у них есть своя версия этой истории.

— Разумеется. А как же иначе. Хотите найти соответствие между их историей и моей?

— Ну, не совсем. А впрочем... Судите сами: эти две версии отличаются друг от друга.

— Давайте мы с вами поступим так: вы мне расскажете, как трактуют факты эти люди, а потом сравним, в чем наши версии совпадают. Думаю, результат может оказаться весьма любопытным.

— Вас действительно интересует версия палестинцев?

— Боюсь, вы пребываете во власти предрассудков. Так вы мне расскажете или нет?

Мариан начала рассказывать историю, которую слышала от Вади Зияда.

***

Мальчик ощутил на себе взгляд незнакомого человека, стоявшего на самом носу корабля. Его заинтересовал этот человек, одетый во все черное, но вскоре он позабыл о нем, заглядевшись, как парят чайки над их головами.

— Когда-нибудь ты тоже отправишься в путь на таком же корабле, — сказал сыну Ахмед Зияд.

— И куда же я поплыву? — спросил мальчик, крепко сжимая руку отца. — Я не хочу никуда ехать, я хочу быть с тобой.

— Разве ты не хочешь стать врачом? — спросил отец. — Нам бы с мамой очень хотелось, чтобы ты учился. Врачом быть хорошо.

— Чтобы лечить тебя, если ты заболеешь?

— Да, конечно, чтобы лечить меня и твою маму, и твоих братьев, и сестренку, и еще многих людей, которые нуждаются в помощи врача.

— Но мне нравиться пасти наших коз и ухаживать за апельсиновым садом.

— Это ты сейчас так думаешь. А когда ты вырастешь, ты будешь счастлив, что стал врачом. Вот увидишь.

— Если для того, чтобы стать врачом, я должен буду уехать, тогда лучше я не буду врачом, — ответил мальчик, которого ввергала в тоску одна мысль о том, что ему придется расстаться с родителями.

Между тем, семейство продолжало прогуливаться вдоль пирса, вдыхая не по-сентябрьски раскаленный воздух.

Они встали еще до рассвета, чтобы прибыть в порт одними из первых. Ахмед нагрузил тележку фруктами из своего сада — теми знаменитыми круглыми и сладкими яффскими апельсинами, выручка от продажи которых составляла немалую часть их бюджета. Кроме апельсинов он вез на продажу бурдюк с оливками, а также овощи, которые вместе со своей женой Диной любовно вырастил у себя в саду.

Ахмед чрезвычайно гордился своими овощами и радовался, что их так охотно раскупают. Его отец всю жизнь проработал на земле, и он с детства восхищался его мудростью и знаниями, когда лучше сеять, как бороться с вредителями, как правильно выбрать время для сбора урожая.