Стреляющие камни

— Да, как видите.

— Так вот, он погиб где-то здесь. — Палец Сингха обрисовал невидимый овал среди коричневой краски гор Хазраджада. — В зоне действий отряда Шаха.

— А я слыхал в Европе, что он умер от какой-то диковинной болезни.

Сингх засмеялся грубо и холодно:

— Он умер, джентльмены, и это главное. Он умер как солдат, а не обожравшийся устриц обыватель. Это для мужчины важнее самой смерти. Но, если вы помните, по контракту фирма не обязана сообщать, где и при каких обстоятельствах произошло печальное событие. Это вынуждает нас давать некоторым вещам свое толкование.

Леблан посмотрел на Роджерса. Тот опустил голову, подтверждая, что Сингх правильно трактует условия контракта.

— Что же вы мне не сказали, мистер Лайтинг? — спросил Леблан.

Роджерс усмехнулся:

— Можно подумать, что ты отказался бы от дела из-за такой безделицы. Оставим этот разговор, мистер Дюпре. Пусть полковник продолжит рассказ.

— Так вот, джентльмены. — Палец Сингха снова коснулся карты. — Обе группы пропали на участке, который я показываю. Мы провели серьезное расследование. Особенно подробно разбирался второй случай. Считалось, что его причиной могла стать неосторожность специалистов.

— И что? — спросил Леблан. — Доказать прямую причастность Шаха к инциденту не удалось. Трупы специалистов не были найдены. Но то, что их нет в живых, — факт. Нет никаких причин кому бы то ни было укрывать их, если не требовать выкупа. А его не требует никто.

— Хорошо, сэр, — заметил Роджерс, — детали тех случаев сейчас не нужны. Скажите лучше, какие выводы дало расследование?

— Думаю, джентльмены, и это ни к чему. Детали лишь запутают нас. Я просто доложу, какие меры будут приняты для обеспечения безопасности вашей группы.

Мертвоголовый лениво зевнул и отошел от стола к окну. Его такие мелочи в предстоящем деле мало волновали. Он привык никому ни в чем не доверять и был всегда готов к любым неожиданностям. А то, что здесь придется иметь дело с подонками, красная цена каждому из которых — одна пуля, Курт понял еще утром, когда они проезжали мимо маленького базара. Рвань в чалмах, толкавшаяся на небольшой площади военного городка, так называемые борцы за веру, выглядели сплошь отъявленными бандитами с большой дороги.

— В пути, джентльмены, вас будут сопровождать три моих человека, — продолжал Сингх. — Они связаны со своими группами сопротивления в этом районе и не раз имели дело с главарями. Мы предупредим лидеров, что любые эксцессы с вашей группой лишат доверия тех, в чьей зоне случится хотя бы незначительное происшествие.

— Значит, реклама нам обеспечена шумная, — заметил Леблан.

— Не беспокойтесь. Высокая секретность операции гарантирована полностью. Куда важнее, чтобы она прошла успешно.

— Мы об этом подумаем, — сказал вдруг Мертвоголовый и усмехнулся.

— Я надеюсь, — заметил Сингх серьезно. И они обменялись понимающими взглядами. — А теперь занимайтесь планированием. Я пошел…

6

Перед рассветом, раздевшись по пояс. Курков вышел на свежий воздух сделать зарядку. Огромный мир просыпался в трепетном ожидании света. Где-то далеко за горизонтом солнце приближалось к линии, разделявшей ночь и день, готовилось выйти из тени в торжественном блеске. По склонам гор, в лощинах еще жили глубокие черные сгустки, но день уже нарождался шорохом мышей, убегавших в норы от грядущего зноя, шелестом крыльев птиц, взлетавших с гнезд на добычу, и обещал быть по-обычному жарким, сухим, утомляющим.

Снизу от кишлака тянуло запашистым дымом. Жизнь там, как обычно, начиналась с азана — призыва к первой молитве. Гнусавым, отработанным на протяжность голосом его выкрикивал старый служка мечети — муэдзин. Взобравшись на плоскую крышу храмовой пристройки, он заводил свою песнь с точностью раннего петуха.

В деревенской кузнице начал тренькать по железкам веселый молоток. Это кузнец — ахангар — принялся за свое дело.

И только потом, вдогонку за людьми, встало солнце. Прорвавшись сквозь могучие складки гор, заслонявших его от мира, оно сверкнуло первым веселым лучом. И все вокруг — изумрудная чаша «зеленки», поток ревущей реки, что текла вдоль каменистой дороги, крутые бурые бока гор, — все заблистало и заиграло радостными красками дня.

Разогревшись до пота. Курков ополоснулся и, не вытираясь, оделся. Через несколько минут в канцелярию постучали. Вошел высокий широкоскулый солдат с блестящими глазами и едва уловимой улыбкой на губах. Вскинул руку к панаме, доложил:

— Рядовой Тюлегенов по вашему приказанию прибыл!

Курков оглядел солдата с головы до ног, помолчал немного, давая возможность пришедшему ощутить бремя субординации, и только потом разрешил:

— Садитесь, Тюлегенов.

— Есть, — ответил солдат и с грохотом подтащил к себе добротно сколоченный табурет.

— Мне рекомендовали вас как отличного переводчика, — сказал Курков, внимательно разглядывая подчиненного. — Вы что, на самом деле хорошо знаете пушту?

— И пухту, и дари — как родной язык. Как русский тоже.

— Почему говорите «пухту», а не «пушту»?