Стреляющие камни

Вертолет, разгоняя лопастями винта обрывки сухой полыни и мелкий песок, приземлился неподалеку от казармы, собранной из легких разборных модулей. Пригибая голову, Курков спустился на землю. Навстречу ему, придерживая рукой панаму, бежал Лоза.

Вертолетчики тут же убрали трап. Дверца в фюзеляже закрылась, и винтокрыл ушел в воздух.

— Товарищ капитан! — Глаза Лозы сияли радостью, и сам он с трудом скрывал улыбку. — За время вашего отсутствия рота отбила налет бандгруппы. Потерь нет. Личныйсостав действовал четко.

— Какой налет?! Откуда?

Курков не мог и даже не пытался скрывать раздражение. «Как малых детей, — думал он, — нельзя оставлять дома одних, чтобы они не нашкодничали, так и роту опасно оставлять на лейтенанта, если не хочешь по возвращении услыхать доклад с ЧП».

Он прекрасно понимал свою неправоту, но сознание того, что происшествие случилось именно в тот момент, когда он отсутствовал, раздражало и злило.

«Что это — случайность или намеренность? — мучительно гадал он. — Если сделано с умыслом, то кто вне гарнизона мог знать, что он оставил роту? Его отъезд был случайностью и даже для самого оказался внезапным».

А произошло в гарнизоне в отсутствие капитана вот что.

После полуночи один из часовых, занимавший позицию у кладбища на склоне Мамана, заметил подозрительное движение внизу за мостом. Он подал условный сигнал тревоги. Не производя шума, лейтенант Лоза поднял в ружье два взвода, и они скрытно заняли оборону. В приборы ночного видения был обнаружен отряд моджахедов в составе двадцати — двадцати пяти человек.

В час ночи моджахеды начали огневой налет: открыли стрельбу из автоматов и миномета. Стрельба велась беспорядочно. Шуму образовалось много, но решительных действий нападающие не предприняли.

Обозначив свое появление, вволю постреляв, моджахеды вдруг скрытно отошли и растаяли во тьме.

По команде Лозы, который не разрешил солдатам открывать огня до броска, оборона все время молчала. Лишь когда моджахеды стали отходить, им вслед кинули два мощных залпа. Утром у места, где располагались нападавшие, обнаружили массу стреляных гильз. Больше нападавшие ничего не оставили — ни следов людей, ни крови. Они отошли без всяких потерь. Не было потерь и у роты.

Тем не менее Курков нервничал и злился. Собрав офицеров, он пытался как можно точнее разобраться в случившемся, понять, что же произошло в его отсутствие на самом деле. Примитивное объяснение: налетели, создали много шума и отошли — его не устраивало. Лет пять или шесть назад он еще мог поверить в то, что кто-то поддался первому чувству и излил его в беспорядочном огневом налете на хорошо укрепленную, подготовленную к обороне позицию. Но сейчас, когда за спиной формирований моджахедов незримо, но твердо встали кадровые военные советники стран, поддерживавших афганскую оппозицию, такая самодеятельность стала невозможной. Здесь маячило что-то другое. А что именно? В этом и хотел разобраться Курков.

Раздражало капитана спокойствие и даже безразличие лейтенантов, которым не передавалось его чувство тревоги. Они вышли из перестрелки без потерь, и это вселяло в них чрезмерную уверенность.

— Как считаешь. Лоза, — спрашивал Курков, — что это было?

— На мой взгляд, — следовал спокойный и твердый ответ, — все однозначно. Обычный налет. Пустое дело.

— Вы уже здесь сколько?

— Год с небольшим, товарищ капитан.

— До этого такие налеты случались?

— Нет, ни разу не наносило.

— Почему?

— На наш пуп лезть — это авантюра.

— Верно мыслите. Почему же тогда ни с того ни с сего вдруг полезли?

— Дикая банда набежала. Решили пощупать.

— Дикая, говоришь? Не убеждает.

— Почему?

— Здесь район действий Шаха. Он свои удары строго координирует с загранцентром.

— Так я и сказал — банда была дикая. Где-то ее разбили, они и шли тут по случаю…

— Такие бы постарались пробежать мимо тише мыши. А эти налет начали. Почему? Что-то не вяжется с дикостью.

— Какая нам разница, в конце концов? — вступил в разговор лейтенант Краснов до того молчавший. — Они начали. Мы им вкололи. Они откатились.

— Какая разница, говоришь? А ты подумай.

— Думай не думай, — поддержал товарища Лоза, — мы им врезали. Это главный факт.

— Нет, Лоза. Главный факт не в этом. Нам сейчас куда важнее понять, почему был налет. Для чего? Вот и ответь мне убедительно.

— Ну, товарищ капитан, — засмеявшись, сказал Лоза, — нас в училище таким материям не обучали. Это уже политика. А для уважающего себя мотострельца главное в обороне устоять, в наступлении — пробиться. Над остальным пусть в штабе думают. Там полковники сидят… Почему, зачем — это их епархия. А нам какая разница? «Духи» шли, мы им поддали… Богу, как говорят, богово, а солдату — солдатское.