Стреляющий компромат

-- Ходит носатый вокруг меня и боится прикоснуться, - смеясь, рассказывала она матери. - Чувствую - хочется помять, ох, до чего же хочется! А - боится. Вдруг врежу по морде или между ног... Не понимает, козел вонючий, - никогда этого не сделаю. Потому что нужна работа. Ведь обещают две с половиной штуки в месяц, представляешь? Что до сексуальных поползновений Молвина - вдруг они останутся одними поползновениями. Дай-то Бог...

Пелагея Марковна не поддерживала розовых надежд дочери.

-- Начальники от своего права не отступаются - все равно твой Молвин добьется своего.

-- Подожди, мамуля, не торопись, поглядим-посмотрим. Рано бить в колокола, когда служба еще не началась...

3

Оказалось, нужно не просто звонить - бить в набат. Мать оказалась права - носатый не отступился.

Нехитрые обязанности секретарши Людмила быстро освоила. Подавала боссам и их собеседникам кофе, быстро расправлялась с бумагами, готовила "на доклад" папку с почтой, регулировала доступ в кабинеты посетителей.

С Иваном Семеновичем Платоновым, советником Президента работать легко. Целыми днями сидит в своем кабинете, перебирает бумаги, что-то записывает в крохотный блокнот, пьет чай - одного стакана хватает на полдня. Иногда, прикрыв глаза огромными очками, тихо дремлет.

Всеми вопросами занимается помощник. Разбирает почту, готовит ответы Президента, набрасывает тексты указов и распоряжений, принимает посетителей. Советник, по убеждению секретарши, существует в качестве этакого "свадебного генерала", ничего не знающего и ничего не решающиего.

Молвин не особенно доверял записям таинственных бесед на ленте магнитофона - предпочитал расшифрованные стенографические записи. Поэтому при появлении важных посететелей секретарша приглашалась в кабинет, где занимала свое место за маленьким столиком с разложенными на нем чистой бумагой и острозаточенными карандашами. Она научилась понимать жесты босса - что записывать, а что пропускать мимо ушей.

В тот памятный день, на приеме у босса - полный, одышливый мужчина с внимательным взглядом бесцветных глаз и пышной седой прической. Усевшись в кресло, недоуменно поглядел на девушку и перевел взгляд на хозяина кабинета. Дескать, что делает здесь эта баба? Разговор не для чужих ушей, особенно, женских.

-- Секретарша, она же - стенографистка, - кивнул в ее сторону Егор Артемович. - Хранительница всех моих секретов.

-- Думаешь, не продаст? - внимательно оглядев "хранительницу", недоверчиво бросил посетитель. - Признаться, никому не доверяю. Часто - сам себе. Ибо в наш рыночный век все продается и покупается, вопрос - в цене. Поэтому и спрашиваю.

-- Не могу же я разговаривать и писать одновременно? А фиксировать беседы необходимо. Стар я становлюсь, память подводит... К тому же, магнитофонные записи легко стираются...

-- А бумаги пропадают, - ехидно подхватил посетитель.

Молвин ни на минуту не сомневался - в кармане одышливого работает портативный магнитофончик. Поэтому следил за собой, контролировал выражения, старался говорить максимально спокойно и равнодушно.

Егор Артемович отлично изучил характер Николаева. Да и как же не разобраться во внутренностях собственного двоюродного брата, который после длительной разлуки появился перед родственником?

Мужчины некоторое время лениво поспорили на тему о доверии и недоверии. Людмила ожидала решения босса - оставаться либо оставить беседующих наедине? Тот, не колеблясь, утвердительно повел "бананом" оставайся, мол, не обращай внимания на старого хрыча.

Разговор шел о каких-то квотах, таможенных поборах, грабительских налогах. Седой посетитель наседал, хозяин кабинета - в глухой защите.

Иногда Молвин оборачивался к секретарше.

-- Это не записывай...

Иногда поднимал вровень с подбородком указательный палец - сигнал быть максимально внимательной, не пропустить ни одного слова. Но чаще пропусти, не фиксируй, опасно.

-- Там, - седоголовый показал пальцем себе за спину, - особенно интересуются нашей военной техникой. В частности, танками. Слышал, в российской армии явный переизбыток, после сокращения станут сдавать в металлолом. А на этих танках можно прилично заработать. Не одному же Росвооружению хапать?

-- Опасно, - мямлил помощник советника, разглядывая ухоженные ногти. - Засекут - лишишься и должности, и, возможно, - свободы... И потом - привык быть патриотом, не продавать Родину.

Седоволосый презрительно что-то промычал, будто выругался. В адрес патриотов-дурней и усеченной до предела, так называемой, "Родины". Похоже, его бесит сверхнаивность помощника советника Президента, выводят из себя урапатриотические высказывания.

-- Кто засечет? ФСБ? Безопасники у меня вон где сидят, - посетитель приподнялся и ткнул пальцем в сидение, потом так же резко уселся. Будто продемонстрировал, во что превратятся люди, осмелившиеся залезть в дела выгодного бизнеса. - А если и засекут - что? Мигом заткнем болтливые пасти парочкой миллионов. Естественно, баксов. Не обеднеем.

-- И все же...