Стрелка (СИ)

«И пришел один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле… и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами. И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее…».

Ангелы со стаканАми — не наблюдаются, мы — не цари, и бабы походные — отнюдь не в порфире и багрянице. Однако привязочка к царствию Антихристову — действует… Народ вздрагивает и начинает беспокоиться. Но добивает мужиков Послание к Коринфянам:

«Или не знаете, что совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею? ибо сказано: два будут одна плоть».

Апостол Павел глупость сказал. «Два будут одна плоть» — сказано о счастливом браке: «и оставит человек родителей своих, и прилепится к жене своей». О единении живущих вместе и любящих друг друга мужчины и женщины.

Зримым проявлением такого единства является сходство — внешнее, словесное, поведенческое, часто возникающее между супругами с годами. «Одна плоть».

Впрочем, если следовать другой его известной посылке, то блудницы вообще не могут быть наказуемы.

Павел рассуждает о том, что ничто, входящее в человека, не может быть грехом. Ибо вокруг — мир божий. Грешным может быть лишь то, что из человека исходит. Следовательно, пассивный партнёр — не может быть грешен: он лишь принимает в себя часть божьего творения.

Похоже на законодательные нормы некоторых европейских стран: занятие проституцией не является преступлением. Преступление — платить за такие услуги. Клиента тянут в суд и взыскивают штраф. Так что он оплачивает не только услуги проститутки, но и государства. Государство — на порядок дороже.

Идея мне понравилась ещё в первой жизни. Это так… исконно-посконно: «А деньги?! — Гусары денег не берут!».

* * *

Церковный хор начинает петь, епископ и приближённые спускаются на песок пляжа. Никогда не слыхал, чтобы притчи Соломона пели:

«И вот — навстречу к нему женщина,
в наряде блудницы, с коварным сердцем,
шумливая и необузданная;
ноги ее не живут в доме ее;
то на улице, то на площадях,
и у каждого угла строит она ковы…».

Народ начинает подтягивать, подпевает.

Красиво: множество ярко, празднично наряженных людей. Певчие в белом, попы в золотом, монахи в чёрном. Подняты богато изукрашенные иконы. Всё блестит — аж глазам больно. Слаженное, «душевное», на несколько голосов, одновременно — мягкое и мощное молитвенное пение. Грозным рокотом накатывают басы, укоряя и предупреждая о наказании нечестивиц нераскаявшихся.

В толпе сопровождающих епископа вдруг, антитезой мужским басам, прорываются высокие женские голоса:

«Коврами я убрала постель мою,
разноцветными тканями Египетскими;
спальню мою надушила смирною,
алоем и корицею.
Зайди, будем упиваться нежностями до утра,
насладимся любовью;
потому что мужа нет дома;».

Несколько монахинь распелись от души. По ролям, они, что ли, Соломона исполняют?

Впереди группки — высокая игуменья в чёрном одеянии, сжимающая обеими руками крест на груди. Под глухим чёрным платком видны более всего глаза — глядящие на блудниц изобличённых с прямо-таки жгучей ненавистью. А голос, прекрасный высокий женский голос, поражает не только чистотой тона, но и интонацией, «струится мёдом и патокой»:

– За-айди, за-а-айди-и… будем упива-аться… бу-удем… до у-утра-а…

Бл-и-ин! У меня аж волосики на хребтине дыбом встали!

Картинка ошеломляет контрастом: высокая, чёрная, с рельефным фигурным куском серебра в руках, среди ликующего, поющего, красочного окружения церковной процессии. И напротив — ряд «вязанок» наказуемых женщин. На коленях, придавленных жердями на шеях, связанных, ободранных и обскубленных. Живое воплощение суда Господня.