Стрелка

– Тихо! Мать… Бараны! Оружие взять, брони вздеть, припас оставить, прислугу оставить. Не греметь! Мать…! Вон туда тихо… Мать…!

Всё понятно:

«На бой кровавый, святой и правый,
Марш-марш вперёд, православный народ».

Ночной марш — отвратительное занятие. Дневной — тоже, но не настолько. Хоругви сбились в кучу, толкались, тихо матерились. Чей-то испуганный детский голос вдруг возопил:

– Де?! Де мои?! Де?!!!

И резко умолк. Со звуком удара и всхлюпа.

Топаем, факеншит. Слева в темноте опять вода какая-то плещет. Что, блин, уже Волга?! Нет, озерцо какое-то. Дорога вверх пошла. Как мне нынче щит… пригодился! Когда какой-то хрен вздумал кулаками на меня махнуть. Ишь, нежный какой — я ему только раз каблук оторвал, на пятку наступил. А нечего свои кракозябки на дороге раскорячивать! И выговаривать мне — незачем! В озерке полежи-остынь. Судя по чавкающим звукам, там… грязи. Лечебные, наверное. Успокаивающие.

Топаем-топаем… Как-то не туда мы топаем. Как я догадался? А очень просто — дерьмо липнуть перестало. Перед нами же коней провели. Ну, и всё войско, в темноте, по их следам… «Кони в яблоках» — видел. Теперь: «воины в яблоках». В конских. Не вижу — нюхаю. И тут как-то… запах есть, а дерьма нет. Видать, разошлись у нас с конями пути-дорожки. Видать, их в сторону повели. Или — нас.

Я думал: Боголюбский погонит пехоту по водоразделу, по гребню этих самых Дятловых гор. А нас поперёк гонят. Прошли высокое место и снова вниз. Какие-то колдоё… виноват: вымоины. И — выбоины. А теперь — промоины. И — проё… мда…

И мы в этом во всём… начиная с темноты и амуниции… и кончая недоумением и воодушевлением… прыг-скок, прыг-скок… Щито-копье-мече-сабле-мордо… носцы.

Как восторженно-этуазистически поёт Шаов:

«Край земли — рукой подать,
Край земли с коня видать.
А захочет Бог прибрать —
На судьбу ль пенять?
Тут скачи, не скачи —
Найдет костлявая в ночи.
Так хоть помрешь не на печи —
Давай коней седлать!».

«Край земли» — не видно. Поскольку вообще ничего не видно. И коней нет — седлать нечего. Ну, «хоть помру не на печи»! Вот, блинский факеншит, достижение!

О! Среди нас и умные есть!

Это я к тому, что скорость движения колонны, когда солдаты через чего-нибудь перепрыгивают, падает втрое, по сравнению с перешагиванием. В таких случаях колонну надо дробить и препровождать к нескольким разным… перепрыгивалкам.

Прибежал какой-то… не, не удмурт. Но из русского — только матюки. И препроводил нас к тому месту… где надлежит нам спуститься в то место… где нам всем и место.

Съезжая на заднице по глинистому склону, позволю себе отвлечь ваше благосклонное внимание и напомнить общеизвестную средневековую воинскую мудрость: «Не лезь, блин, нахрен!». В смысле: на поднятое копьё впереди съезжающего.

Дело уже к рассвету, а мы в этих оврагах… блукаем. Или правильнее: блуждаем? Или — блудим? Ну, если это блуд, то я в евнухи подамся! Там хоть тепло и кормят… Хотя, с другой стороны, зачем мне тогда еда?

Некоторые живут чтобы есть. И я даже знаю сколько они берут за час их «жизни». А я ем, чтобы жить. Жить красиво, часто и регулярно.

Чего-то жить захотелось. В обоих смыслах этого слова. Но есть препятствия: вот сейчас встанет солнышко и поганцы всякие нас сверху… чем ни попадя по чём ни попало.

* * *

Я такую историю слышал. Именно применительно к этой эпохе. «Последний бой императора» — называется.

Мануил Комнин сдуру влез в какое-то ущелье. Ну, сельджуки греков и раскатали. Позору было…! Европейцы перестали называть Мануила Императором Римской империи — исключительно по-простому: «король греков». Мануил страшно расстроился и ушёл. В астрологию. Вернулся оттуда — только перед самой смертью.

Кстати, у Боголюбского сегодня тоже… «прощальная гастроль». Последний бой с его личным участием. Дальше полки сынок его будет водить. Андрей сложит с себя и личную рубку в бешеной конной атаке, которой неоднократно прославился в предшествующих войнах, и функции главнокомандующего. Будет осуществлять общее политическое руководство. Интересно бы посмотреть.

Факеншит! Интересно бы дожить до «посмотреть»!

Успокаивает то, что, судя по летописям, нас не побьют. Типа: дружина — «вся здраву». А вот пехота… «Стояху же пешци съ святою Богородицею на полчище, подъ стягы»… Но — все ли? И где — конкретно я буду?

* * *

Тут где-то наверху заорали. Зашумели, застучали, зазвенели. Бой у них там какой-то? «Эй вы там, наверху. У вас опять потехи час?». Дудки какие-то противно засвистели. Рожки наши русские завопили… «Не-удмурты» зашипели громко. И мы побежали. Веером. На стенку оврага. Как на вражескую крепость. Только без лестниц.