Стрелка

Иона, видать, те же слова, что и ростовчанам, и стихиям небесным говаривал.

* * *

Шум на берегу вдруг смолкает. Народ прислушивается. Молитвенное песнопение теперь доносится с озера, от отплывшей уже на сотню шагов лодочки:

«Умолкает ныне всякое уныние и страх отчаяния исчезает, грешницы в скорби сердца обретают утешение и Hебесною любовию озаряются светло: днесь бо Матерь Божия простирает нам спасающую руку и от Пречистаго образа Своего вещает, глаголя: Аз Споручница грешных к Моему Сыну, Сей дал Мне за них руце слышати Мя выну. Темже людие, обремененнии грехи многими, припадите к подножию Ея иконы со слезами вопиюще: Заступнице мира, грешным Споручнице, умоли Матерними молитвами Избавителя всех, да Божественным всепрощением покрыет грехи наша, и светлыя двери райския отверзет нам, Ты бо еси предстательство и спасение рода христианскаго».

Ветер относит лодку, относит голоса, но молитва звучит всё громче, всё новые участницы этого «песнопения с петлёй на шее» подхватывают слова. Лодка протекает, постепенно наполняется водой, тонет, сквозь хор вдруг прорывается истеричный визг:

– Не хочу! Не надо! Пожалейте!

Но молитва перекрывает всё…

* * *

Так, истово, благостно, пели на Ладоге в конце 20-х инокини, вывозимые советской власти баржой из монастыря. Капитан буксира, отцепивший баржу с открытыми уже кингстонами, поседел от того пения.

А комсомолки-проститутки, которых сходно — баржей — топили на Баренцовом море, пели, наверное, «Интернационал».

Когда в Мурманск пошли конвои союзников, нужно было обеспечить всестороннее обслуживание американских и британских морячков. Были подобраны соответствующие, медицински и идеологически проверенные, кадры. Потом, когда конвои закончились, «кадры» на барже вытянули из залива и…

Что-то буддистские пели те несколько десятков (или сотен?) тысяч кореянок, китаянок, малаек и тайванек, которых отловили и загнали в «станции утешения» для обслуживания японской армии.

Тихо очень пели, сил у них не было — обычно они умирали от истощения: «Неважно, утро было или день, — один солдат выходил, другой тут же входил…».

Без песен умирали в гитлеровских «газвагенах» туземные «официантки» на временно оккупированный территории.

Вермахт, учитывал успехи Красной Армии, заблаговременно избавлялся от носителей потенциально вредной информации. Выживших — уже наши гнали эшелонами в разные «лаги». По той же причине, только «вредная информация» — чуть другая.

Не находили музыкальных альбомов или сборников нот в групповых (по 20–30 тел) захоронениях питерских «девочек», которых питерские «мальчики» вывозили автобусами из «элитных бань» и «массажных салонов» за административную границу Ленинградской области и укладывали в придорожных лесках с дырками в затылках.

Нет, я не прав: аналогия неверна, здесь не «подчистка неоднозначного прошедшего», а «стремление к светлому будущему». Здесь уместен царь персидский Ксеркс. Стоя перед Фермопилами он приказал своим «бессмертным»:

– Перебейте всех солдатских шлюх. Тогда воины будут сильнее стремиться к победе. Будут рваться в Грецию, чтобы найти себе новых.

* * *

Мы — не в Греции, у нас, на берегу озера Неро, воины становятся на колени и дружно, всё более перекрывая другие звуки, всё слаженнее, подпевают грешницам:

«…и светлыя двери райския отверзет на-а-ам».

Православное воинство душевно сливается с убиваемыми у него на глазах его же женщинами, и от этого наполняется верой христианской, умилением и просветлением. Ритуальное убийство для того и оснащается ритуалом, для того и проводится, чтобы зрелище чужой смерти, ощущение собственной сопричастности к ней, изменило души оставшихся в живых.

* * *

Очень не ново: свидетельства об умерщвлениях людей с целью умилостивить высшие силы встречаются в письменных источниках древних германцев, арабов, тюрков, африканцев, китайцев, японцев…

Человеческие жертвоприношения заставляют людей рассматривать существующую власть как легитимную, а значит, стабилизируют текущую социальную систему.

Проводят ритуалы служители культов или вожди племен, которые, по представлению народов, являются наместниками божества на земле.

Связь между социальным неравенством и «убийством во славу божью» — прямая. Для 93 народностей австронезийской группы религиозные жертвоприношения практиковались в 5 из 20 эгалитарных обществ (25 %), в 17 из 46 умеренно стратифицированных обществ (37 %) и в 18 из 27 обществ с высокой степенью иерархии (67 %).