Стрелка

Новизна, даже и мелкая, есть намёк на присутствие иной, невиданной сущности. Не из обычного, знакомого мира. Для которой вот такая праведность… — уже, возможно, не абсолютная защита.

Не в смысле немощи Господней — Господь всемогущ, это абсолют. Но конкретные требования к формам проявления праведности… и проистекающий от этого уровень защищённости… Для такого… которое даже и в святых книгах не описано… Возможны нюансы.

«— Васильваныч. А что такое „нюанс“?

– А ну-ка, Петька, повернись да наклонись. Чувствуешь? У тебя — член в заднице. И у меня — член в заднице. Но — есть нюанс».

* * *

Я сдёрнул с головы шапку, стащил косынку и, наклонясь голым черепом к её лицу, негромко, прямо в глаза, сказал:

– Гаф.

У-ух! Это было… неожиданно. Неуместно, ненормально… Страшно.

Есть люди хорошие — мы их любим. Есть люди плохие — мы их… не любим. И те, и другие — нормальные. Понятные, понимаемые, предсказуемые.

А есть — ненормальные. Нелюди. Чужие. Что-то неестественное, но — в человеческом обличье. Псих. Оборотень. Бесом обуянный. «И имя ему — Легион».

Сказано в Апокалипсисе: «Бог положил им на сердце — исполнить волю Его и отдать царство их зверю, доколе не исполнятся слова Божии». Кто может спорить с волей Божьей? Но — каково жителям тех царств? В те дни и эпохи, пока они «отданы»? Слова-то Божии… про — «чем дело кончится, на чём сердце успокоится»… когда они ещё исполнятся… доживёшь ли? Фактор времени… А пока, «здесь и сейчас» — наступило «царство зверя»? И Господь — не защитит?!

Она мгновенно взвыла, замычала, попыталась встать на мостик, скинуть меня, убежать сразу в разные стороны, заелозила по песку ногами… Сухан наступил на палку между её лодыжками, а я выжал ей подбородок кверху, заставляя упереться темечком в землю. Нащупал под затылком узел платка, раздёрнул хвосты, открывая её шею. И, плотоядно урча, склонился к белеющему горлу.

– Ур-р-р… Мур-р-р… Пр-рел-лесть… Гор-р-л-л-лышко. М-мон-нах-хиня… Ин-н-ноки-н-ня… Пра-а-а-ведница… Сла-а-аденькая… За-а-пах… Кр-р-ровуш-шка… Упива-аться… до у-утр-р-ра-а… Хо-р-р-рош-шо.

Я водил носом над её шеей. Свежий пот, только что выступивший от нашей «физкультуры», с примесью запахов ладана и тела здоровой молодой женщины, быстро высыхал в ночной прохладе леса на коже, уже не прикрытой платками. Сменяясь «запахом страха».

Накрыл её горло своей, широко, до предела распахнутой, пастью.

Не касаясь. Ни зубами, ни губами.

Только воздухом, только дыханьем своим. Жарким. Влажным. Дрожащим.

Только чуть мурча в это… В напряжённое, сглатывающее, с бешено бьющейся жилкой, беззащитное, белое, панически стонущее где-то внутри себя…

Короткое движение языком.

Только кончиком.

Мокрым, горячим.

В одну точку.

На дыхательном горле.

Коснулся — убрал.

«Ужалил». Здесь уверены, что у змеи — жало.

«Так вот где таилась погибель моя!
Мне смертию кость угрожала!'
Из мертвой главы гробовая змия,
Шипя, между тем выползала;
Как черная лента, вкруг ног обвилась,
И вскрикнул внезапно ужаленный князь».

«Ужаленный» — не «укушенный».

И ещё: здешние верующие уверены, что змей — воплощение Сатаны, подобие «змея-искусителя» из Райского Сада. Дух зла, а не кусок ползающего мяса из подотряда класса «пресмыкающиеся» отряда «чешуйчатые».

Ужалил — змей, змей — Сатана… «И влился в душу хладный яд….».

Она зашлась. В истерике, в судорогах, в плаче… В потоке бессмысленных движений.

И — обделалсь.

Запашок, звучание-журчание…

– Что, калище смердящее? Сосуд с мерзостью? Пролилась суть твоя? Проявила-а-ася. Не простёрла над тобой Божья Матерь длань свою спасающую. Возгордилась ты непомерно, возомнила себя мечом Господа, трубой архангельской. Нет тебе прощения. Ни в этом свете, ни в тамошнем. Отдана. Отдана ты мне. Вся без остаточка. В волю мою, во владение. Душой и телом. На веки вечные, на муки мученические. Съем я тебя, съем. Разгрызу-понадкусываю.

Только сейчас она заплакала. Но как обильно! Слёзы буквально заливали её лицо.

* * *

Есть набор стереотипов: не бить упавшего, не бить плачущего, не бить женщину… Зрелище человека, не совладавшего со своими сфинктерами, вызывает презрение, отвращение… Инстинктивно. Плюнуть, пнуть напоследок, прогнать, бросить и уйти. Стандартные реакции в большинстве человеческих популяций.

Можно связать с фундаментальными моделями поведения, основанных на инстинкте выживания в условиях распространённости желудочно-кишечных инфекций.

Попинать бы её… Обливая презрением. Это — нормально. Архетипически. Традиционно. «Как с дедов-прадедов заведено».

Да вот же какая несуразица случилась — Ванька-лысый припёрся! Который… клизму своему младенцу никогда ставить не приходилось? И приходить в восторг от зрелища фонтана дерьма через всю комнату. «От восторга» — потому что дитя мучиться животиком перестало.