Стрелка

Никакое предвидение, кроме божеского, не могло и предположить, что всего через год сама жизнь моя будет зависеть от этой женщины, от прочности её приверженности ко мне, от тех… забав, которые я с ней исполнял, приводя к покорности. Да и не только моя жизнь, но и многих вятших людей, земли Залесской, всей Святой Руси.

Забавно мне: чётко вижу перелом своего настроя, когда ослабло моё желание её смерти. А вот когда её страх, ужас от меня и действий моих претворился в преданность, в любовь, в обожание… Когда «похоть», судорога любовная — с верой, со «Спасом в себе» совместилися?

Можно ли было предугадать, что моя неприязнь к епископу Ростовскому Феодору, предстоятелю Церкви Христовой в земле Залесской, окажется важным аргументом для Эмира Булгара Великого Благороднейшего и Победительнейшего Ибрагима? А ведь без этого и Всеволжска моего не было бы.

Глава 325

Хорошо быть ненормальным.

Когда мы вернулись к костру — уже кое-кто из однохоругвенников головы поднимать начал. Но — ни одного вопроса. Ванька — псих, это всем известно. То он с утра бегает, то с вечера купается…

«Да он над нами издевался!
Сумасшедший, что возьмёшь?».

Ладно, хоть новых утопленниц не приволок.

В город нас пускали только командами, человек по 15–20. Пока предыдущие не выйдут — новых не запускают. Еле уговорил соратников передать грамотку внутрь, на торг.

Пришли два здешних оружейника с барахлом по моему списку. Ярославских новобранцев хоть как-то приодеть надо. Цены… уже впятеро.

Потом Великая Суббота. Как начали заутреню с ночи, так и без перерыва. И плащаницу носили, и пятнадцать паремий пели. Новоокрещённых «угостили» Апостолами и напомнили, что «крестившиеся во Христа Иисуса в смерть Его крестились». Тут священнослужители сменили великопостные тёмные одеяния на белые, и пошло уже Светлое Воскресенье. Наконец, под стихиру «Воскресение Твое, Христе Спасе» клир и народ повалили из города и обошли его крёстным ходом по кругу.

Правильнее, конечно, вокруг храма. Но Федя… любит с размахом. Манефы в общей толпе я не увидел, надеюсь, послушалась и в обители осталась. Народ носился с куличами, красными яйцами, преимущественно — пасхальными, и главной христианской новостью:

– Здравствовать тебе, Иван, боярский сын. Христос воскресе!

– Факеншит! И тебе здравствовать. Воистину воскресе!

И — в засос. Как и положено православным приветствовать друг друга на Пасху, при этом троекратно целуясь.

* * *

Коллеги-попандопулы! Вы, блин, с откудова? Вы, факеншит, все с политбюро Леонида Ильича свеже-вылезшие?!

Да, он был наш, исконно-посконный, истинно православный… Виноват — марксистский-ленинский. Как он Хоннекера… прям «в уста сахарные», без всякой Пасхи, просто по поводу и под настроение…

Факеншит уелбантуренный! На лугу — под тысячу здоровых мужиков — православное воинство. Половина — лезет целоваться! Все — в губы.

«— А что ты делаешь?

— Всё. Но я не целуюсь в губы».

Америкосовских проституток, типа «Красотки» — здесь нет. Это радует. Но есть персонажи… которые совмещают христосование с просто сованием. Своего языка в мой рот. И прижимаются так это… Едрит-ангидрит…! Ты, бл…, ещё в штаны ко мне полезь! Е…ло недоё…нутое! И откуда такие уроды берутся?! — Ответ известен: из «Святой Руси». Я ж говорил — «мужи добрые» на войну не ходят.

Оборотная сторона славы — все хотят меня. Хотят — поздравить. С чем?! Где — я, а где тот еврей из Назарета?!

Не понимаю. Не понимаю коллег. Куча народа вляпывается в средневековье. Где Пасха — важнейший из праздников. Даже не общенародный, а очень много-народный! Обычай пасхального целования — прописан ещё в Апостолах. Попаданец, особенно — «всплывающий» в социальной структуре, просто обязан исполнять обычаи своего окружения. Иначе — он чужак, он отторгается социумом. Иноземец, иноверец… Технический консультант, специалист, но… не человек, нелюдь. «Те же и сволочь».