Стрелков и другие. Анатомия одного стратегического конфликта

Как мы убедились, Холмогоров и его кремлевский друг Павловский активно действовали на стороне Болотной. Но вот когда болотники окончательно выдохлись, и на очередной митинг 10 марта вышло уже всего несколько тысяч человек, Холмогоров вдруг прозрел. Оказалось, что движения Рыжкова, Немцова и Касьянова — это «парад либеральных маргиналов», а «лидеры несистемной оппозиции, по большей части, нерусские. И эта космополитическая, либеральная, антиправославная, антитрадиционная, антинародная составляющая протестного движения одержала безусловную победу внутри его рядов. <…> Дальше поддерживать либеральное протестное движение националистам — значит, просто подпирать собою фигуры Рыжкова, Немцова, Собчак»[229]. Как будто националисты вместе с Холмогоровым занимались чем-то другим, кроме как подпирали собой этих «нерусских» «либеральных маргиналов», в т. ч. и «истинно русского националиста» Павловского. И куда вдруг подевалась общая для «нас» идея неизбежной «демократизации» пусть даже и «балаганной»?

Итак, на основании вышеизложенных фактов, собранных только из открытых источников, мы вполне имеем право утверждать, что Егор Холмогоров — участник большой игры вокруг антифашистского сопротивления Новороссии, целью которой, я напомню, была организация государственного переворота с помощью «патриотического майдана». Переворота, который бы обосновывался «предательским сливом Новороссии» и необходимостью замены Путина на кого-то более раскрученного и легендарного. Причем Холмогоров, как мы убедились, — весьма несамостоятельная фигура, управляемая теми властными группами, которые уже пытались организовать оранжевый переворот зимой 1011 года. Управляемая настолько, что он готов говорить сегодня одно, а завтра — прямо противоположное, сначала объявлять человека святым, а потом — проклинать его последними словами, называть людей «сумасшедшими», враждебными русской национальной идее, но вскоре стоять с ними сцене и кидаться на тех, для кого идеи власовства, как и для самого Холмогорова годичной давности, абсолютно неприемлемы. Великолепная иллюстрация проекта «Постмодерн» в политике!

Это — одутловатость прикованного к постели больного… В этом состоянии можно громко возмущаться, заламывать руки, лить слезы, браниться, молиться и призывать громы небесные, но невозможно воспарить — брюхо не пустит

Лев Вершинин и Николай Чадович

Марина Александрова. Комок нервов

Встречаются два приятеля: — Здорово, Петя! Ну, ты хорош — такое брюхо, смотрю, наел! — Эх, Вася. Разве ж это брюхо! Это ж комок нервов!

Когда я читаю произведения многих маститых блогеров и аналитиков «патриотического направления», мне все чаще вспоминается сия незамысловатая сценка. Потому что в этих текстах наличествует как переизбыток нервов и эмоций, так и переизбыток «брюха» — то есть этакой злокачественной монументальной тяжеловесности. Нечто возмущенно колышется, волнуется и тяжело подпрыгивает, словно набивной мяч, — при этом оставаясь на месте. Порой над брюхом возбужденно подергивается вставшая дыбом патриархальная борода, иногда сверху падают скорбные или растроганные слезы — большие и тяжелые, как созревшие плоды. Другие плоды — прежде всего идейного характера — что-то мало заметны, ибо от блогеров, философов и аналитиков никто не ждет, чтобы они бежали куда-то, подхватив «калаш»: они вроде как призваны к иным трудам.

В последние недели коллективный «комок нервов» чрезвычайно возмущен и напуган интернет-активностью «Сути времени» (при этом активность СВ в реале всячески оспаривается и смешивается с кормом для воробьев: «Грузовик гуманитар-ки — гы!», «Десяток броников — фу!», «Десять человек на фотке — это всё, что ли? А почему у них футболки чистые?»).

Вот слезница от историка и блогера Артема Порсина, процитированная уважаемым Львом Вершининым: