Стрельников

закрепив конец линя на осинке, Федор тоже снял с плеча свою длинную трехлинейку, и передернул затвор. -Людоловы. Погоди, не мешай, – я сосредоточился на просьбе к Герде увести от лагеря Марка и Веру. Надеюсь, у нее получится, все-таки Вера менталистка. Герда передала понятие и соскользнула из моего восприятия. Ненадолго, только на то время, пока мы с Федором взбежали на небольшой холмик. Один из тех холмов, который отделяет нас от лагеря. – Куда теперь? – Федор с интересом поглядел на меня. – Они идут снизу по течению, так что режем дистанцию, и занимаем холм над лагерем. Бегом! – держа в руках мосинку, я рванул вниз по склону. Сзади за мной затопал Федор. Ломая небольшие осинки, перепрыгивая через старые пни и оббегая кучи сучьев, мы перебежали распадок, и взобрались на холм, откуда был отменно виден наш лагерь, и подходы к нему. Дистанция до лагеря была около двухсот метров, не больше. – Откуда они взялись? Чего в свой город не потопали? – Федька, шумно дыша, плюхнулся возле молодой сосны, и передвинул подпружиненный целик на винтовке, устанавливая дистанцию. – И где Марк с Верой? – Герда передала, что они заняли оборону в бараке. Ну, не самое плохое решение, лишь бы не начали палить раньше времени. – Я шарил взглядом по молодой поросли, выкрашенной осенью в охру и багрянец. Герда мне транслировали направление перемещения людоловов, но одно дело примерно знать, где они, а другое видеть. Опаньки, их двое, где еще один. А вот он, пошел в нашу сторону. Ну-ну. А вот и остальные двое, перебегают от деревца к деревцу. А ведь их из лагеря близко не видать, грамотно двигаются. Даже веточка лишний раз не качнется. -Федь, один идет в нашу сторону. Бери на мушку вон те кусты, когда он выйдет – сразу стреляй. – Я взял на мушку того, что постарше. Молодой хоть и опасен, но мне намного больше не понравился второй. А про их вожака и говорить не стоит, чутье прямо таки верещит об опасности. Вожак, пригнувшись, глядя в сторону лагеря и держа в руках странным образом изменившийся карабин, осторожно вышел из кустов. Нормально вышел, с этой стороны гребня, от лагеря или с плотов никто его и не заметит. Шагнул еще разок, и получил от Федора пулю в живот. Блин, у Федьки патроны дымарем снаряжены, демаскировал позицию! Матюкаясь про себя, я передернул затвор после выстрела, с удовольствием отметив осевшего кулем людолова. А молодой кошкой прыгнул в заросли лещины, успев выстрелить в нашу сторону. Причем достаточно точно, попав чуть левее Федьки, как раз в сосенку, осыпав парня корой и щепой. Выстрел был практически не слышен, вот почему карабины мне странными показались. Глушители на них установлены, читал я про такое. Из барака по кустам орешника шарахнули картечью раз, другой, срезая ветки и сбивая листья. Потом еще и еще. Грохнула винтовка сменившего позицию Федора, пару раз зло рявкнул револьвер Марка. – Эй, сдавайся!- зло и яростно крикнула Вера. Ну да, сдавайся, это она не знает еще, с кем имеет дело. Бздинькув, осыпалось стекло в окошке, потом чуть пониже окна появилась отметина от пули. Стреляет, сволочь, надеется на лучшее. Впрочем, пусть надеется. Я углядел подошву сапога, торчащую из-под куста. Далековато, но ладно. Тщательно вложившись, на полувыдохе, я выстрелил примерно на полметра выше подошвы. И, похоже, попал куда надо. В кусту взвыли, подошва дернулась и исчезла. А я выпустил всю обойму в этот куст, прочесывая. Пока загонял новую, рядом надымил выстрелами напарник, из барака бухало ружье и зло гавкал револьвер. – Смотри! – Федька ткнул пальцем в расплывающееся пятно под кустом. – Кровь. Очень много крови. – Да, – кивнул я. – Смотри, даже опад не впитал, хорошо приложили. Ждем, с такой кровопотерей долги не живут. Впрочем, в кустах было тихо. Герда, как обычно спрятавшаяся по моему приказу за какое-то павшее дерево, передала, что живых в кустарнике возле барака не осталось. -Верка, Марк, как вы? – крикнул я в сторону барака. – Не задело? -Нет, – звонко ответила Вера. – Целые мы, только напугались. -Сидите в бараке, не высовывайтесь. Вроде как возле вас готовы оба. Мы сейчас еще одного проверим. – И мы с Федором пошли к третьему, держа винтовки наизготовку, и выцеливая бандита. А вот тот, хоть ему Федор и прострелил живот, был еще жив. И сейчас, зажав окровавленными руками рану, смотрел на меня, как я подошел и, держа его под прицелом, подстраховал Федьку, который подобрал отлетевшую винтовку бандита. -Больно. – Неожиданно совершенно спокойным голосом сказал людолов. – Очень больно. Никогда не носил револьверов – сейчас жалею. Мог бы если не по вам пострелять, так себя добить. Слушай, пристрели меня, не оставляй на мучения. – Наверное, я веру позову. Она врач, может поможет? – с насмешкой сказал я. Ну не вызывает он я меня жалости, еще один из бандюков, который пытался убить меня и моих друзей. Правда, вот так, в открытую, лицом к лицу, я впервые разговаривал. До того как-то штурмовые скафандры мешали. -Ту девчонку? Нет, не надо, пожалуй. – Людолов попытался усмехнуться. – Я на нее всего пару раз залез, но уверен, что она мне сполна припомнит. Слушай, давай я тебе свои захоронки сдам, а? А ты добей, только точно в сердце. Тебе с ним на полжизни хватит.