Стрелочники истории — 2

Сотник, не слезая с лошади, молча наблюдал за своими нукерами. Когда центральный костер основательно разгорелся, он неторопливо спешился, засунул плеть за голенище сапога, завернулся в широкий халат и уселся на кошму, протянув озябшие руки к пылающему огню. Молчаливым жестом он подозвал одного из нукеров. Тот подал сотнику плоское деревянное блюдо с тонко нарезанной вяленой бараниной, сушеной рыбой, курагой и овечьим сыром. Достал из сумки круглую чашу, налил из бурдюка желтоватый пенящийся кумыс и хотел поставить на кошму. Сотник что-то недовольно буркнул, нукер вздрогнул, поспешно отпил глоток из чаши и уставился на своего повелителя. Увидев его одобрительный кивок, осторожно установил чашу на кошму и отошел к другому костру, вокруг которого собрались простые воины.

Начали сгущаться сумерки. Пара из авангарда, завершившая полный объезд опушки, тоже подъехала к стоянке. Кто-то из мелких начальников отправил им на смену три пары, да еще двое отогнали табун поближе к просеке, остальные стали располагаться на ночь, заваливаясь по трое-четверо на каждую кошму и укрываясь сверху одним общим мохнатым покрывалом.

— Пора! — тихонько сказал Васильев, щелкнув по микрофону рации.

В тот же момент оба пулемета длинными очередями ударили по лагерю степняков. К ним присоединились автоматчики. Снайперы, сидевшие на деревьях. Открыли огонь по дозорным, обосновавшимся по краям опушки, у самой кромки леса. Степняки вскакивали, кто-то успевал схватить лук или выхватить саблю, но они тут же попадали под поток свинца, падали и больше не поднимались. Трое или четверо степняков, включая самого сотника, попытались улизнуть к табуну. Но не успели пройти и половину пути, свалившись на снег. Впрочем, один из дозорных и оба табунщика выскочили на просеку и, нахлестывая коней, отгородились от стрелков табуном лошадей и затем скрылись среди деревьев. Васильев по рации передал Осадчему, чтобы тот не тратил МОНку, ибо кроме лошадей она все равно никого не зацепит.

— По следу найдем. — сообщил он напарнику.

Бойцы высыпали на разгромленную стоянку: трупы следовало убрать, раненых добить, лошадей собрать и увести вглубь леса. Пятеро бойцов вместе с Осадчим завели снегоходы и, включив фары, покатили по следу беглецов. Догнали быстро: просека представляла собой вершину водораздельной гряды, изобилующую камнями, слегка припорошенными снегом. Скача по этим камням, одна из лошадей сломала ногу, упала и придавила наездника, не успевшего освободиться от стремени. Осадчий даже не стал останавливаться, на ходу добив и всадника, и лошадь. А еще через километр гряда резко обрывалась, упираясь в овраг, поросший густым ельником. Свет фар выхватил двух лошадей, топтавшихся без седоков. Слева качнулись ветви, один из красноармейцев засадил по ним длинную очередь. Раздался жалобный вскрик, перешедший в вой. Справа от лошадей появился второй степняк, вооруженный луком, пустил стрелу и тут же повалился, сраженный очередями сразу двух автоматов. Лошади рванули в сторону, заметались в кустах, зацепились поводьями за ветви и только тогда остановились. Стрела выбила фару на одном из снегоходов стрелявшего красноармейца. Александр подъехал ближе к ельнику, сошел со снегохода, зашвырнул за елки гранату. После взрыва скулеж раненого степняка прекратился. Убедившись, что оба беглеца мертвы, пятерка медленно покатила обратно, держа на поводу двух трофейных коняшек.

Неизвестно где, начало декабря силурийского периода палеозойской эры

Приняв решение по расчистке засеки обычным порядком — с помощью дорожной техники, колонисты за пару дней снарядили добровольцев для боевого и трудового фронта в средневековье. Как ни странно, желающих было даже больше, чем требовалось, хотя Серега честно предупреждал, что татаро-монгольская орда — враг серьезный и шапкозакидательское отношение может привести к плачевным результатам.