Стрелочники истории — 2

Чтобы хоть как-то облегчить участь расстреливаемого войска, Всеволод Михайлович повел немногочисленных воинов, успевших оседлать своих коней, в атаку на левый берег. Короткий разбег по льду реки и вот уже рязанские и пронские дружинники влетают в монгольское становище. Стрелки отложили луки, вверх взметнулись кривые сабли и копья. Всеволод, уподобившийся разъяренному медведю, бросился на врагов. Его длинный меч свистел и лязгал, выбивая сабли из рук монгол, срезая наконечники копий, отсекая головы и руки, пробивая щиты и кожаные панцири. Дружинники не отставали от пронского князя, прикрывая его щитами от летящих татарских стрел. Степняки стали шарахаться от Всеволода Михайловича, прячась между шатрами. А дружинники, чтобы внести побольше смятения и освободить пространство, по ходу рубили веревки и опоры монгольских юрт. Матерчатые, кожаные, войлочные крыши и стенки складывались, опадая на жаровни и очаги, горевшие внутри, тут же загорались, распространяя едкий сизый дым с запахом горелой шерсти.

— Княже, обернись! — крикнул один из старших дружинников.

С высокого левого берега Всеволод Михайлович увидел, как на заснеженную низкую пойму правого берега реки выезжают из леса три колонны монгол, перестраиваются в боевые порядки и начинают разгон на русский лагерь.

— Назад! Отходим! — крикнул он своим дружинникам, заворачивая морду боевого коня в сторону реки.

Но не тут то было. Едва поредевшее воинство попятилось и повернулось, как из-за юрт вновь высунулись степняки на своих низкорослых лошаденках. В спину полетели стрелы, ссаживая витязей на землю.

Меж тем, в лагере пешие ополченцы и обезлошадившие дружинники сумели организовать некоторое подобие стенки, прикрывшись щитами и ощетинившись сотнями копий. Монгольская конница приближалась. Вот в небо взмыли стрелы, вот под громогласный боевой клич: «Урагх!» засверкали изогнутые сабли и умбоны на монгольских круглых щитах. Наконечники копий в обрамлении кистей из конского волоса, склонились, выбирая жертву. В этот момент из леса по правому флангу конницы застрочил пулемет. Казалось, всадники наткнулись на невидимую стену. Пули прошивали сразу по два-три человека. Монгольские воины вместе с лошадьми падали десятками, за рядом ряд. Боевой порядок поломался. Правый край атакующей тысячи отстал, изогнулся, уперся в груды павших лошадок и наездников, остановился и стал разворачиваться в сторону новой угрозы. Тем временем левый фланг, прикрытый телами своих сослуживцев, добрался до стенки из щитов, копий и мечей. Но ослабленный удар не смог с ходу проломить наспех выстроенную оборону русских витязей и потому левый фланг увяз в рукопашной, не в силах — ни проскочить вперед, ни повернуть назад.

Однако, на пойму продолжали прибывать все новые и новые сотни и тысячи монгольских всадников, да по льду через реку, вслед за пронским князем с двумя-тремя десятками оставшихся в живых дружинников, скакало более тысячи.

Пулемет замолк, всадники приободрились. Лошади, увязая в снегу, понукаемые наездниками, устремились к лесу, охватывая полукругом то место, откуда бил смертоносный свинцовый шквал и на ходу засыпая кусты и окрестные деревья стрелами. Осталось сделать последний рывок в какой-то десяток саженей, но внезапно земля вздыбилась, разрывая на куски и лошадей, и наездников, сунувшихся в первых рядах. А спустя мгновение, раздался еще один оглушительный взрыв, унося сразу всю сотню, стремившуюся захватить пулеметчиков. Толстая береза, к которой была прикручена МОНка, сломалась, крона взлетела на несколько метров вверх и рухнула, придавив незадачливых степняков. Куски мяса, внутренности людей и лошадей, чьи-то руки, ноги, конские морды долетели до следующей сотни, идущей поддержать авангард. А шрапнель повалила и их первый ряд.

Едва уцелевшие степняки начали приходить в себя, пытаясь сообразить — что же тут произошло, как далеко в стороне от этого места вновь заговорил пулемет, выкашивая последние остатки наступающих сотен. В этот момент нервы монголов не выдержали и они повернули своих коней обратно. Глядя на их бегство, отступил и левый фланг, увлекая за собой всадников, атакующих по льду.

Всеволод Михайлович оглядел остатки дружин и ополченцев. В живых, точнее — в чуть живых, едва стоящих на ногах, оставалось меньше половины от тех, кто сюда пришел осенью.

— У ходим в лес! — крикнул он, заворачивая коня.

Воины князя, ведя за собой легкораненых и добивая тяжелых — лучше смерть, чем плен, сохраняя некоторое подобие строя и прикрываясь от стрел, опять во множестве падающих на головы, медленно двигались к лесу, удаляясь от реки.