Стрелок

…Шорох шагов выдернул Кирша из паутины прошлого. Он остановился у крыльца главного входа в собор. Рассеянный свет одинокого фонаря слабо освещал металлический забор, в прорехах которого мелькал темный силуэт. Кирш отступил назад, присматриваясь к вошедшему в ворота светловолосому мужчине в яркой рубахе. На короткое мгновение тот задержался под фонарем, в сомнении глядя на свою ладонь, и Кирш узнал его. Приглашенным на ночную аудиенцию к Шиезу оказался тот самый юнец, спасший колдуну жизнь. Монах, обернувшийся Собирателем, что вместе с Миррой украли душу Кирша.

Неожиданный, чудовищный по своей силе всплеск необъяснимой злости помутил сознание Кирша, и он едва не сорвался с места, готовый разорвать в клочья застывшего у массивной двери светловолосого. Колдуну стоило больших усилий подавить в себе разрушающую волну неукротимой ярости. Он коротко выдохнул и выступил из тени.

— Пути Господни неисповедимы, — насмешливо произнес он, сжимая кулаки. Светловолосый дернулся, как от удара. Что-то выпало из его ладони, звякнуло, подкатилось к ногам Кирша. Колдун опустил глаза — на широкой плите поблескивала маленькая безделушка, казавшаяся ему знакомой. Он нагнулся, чтобы поднять её и замер. У его ног лежал амулет Мирры — изумрудный листок клевера. Пальцы закололо от исходящей от медальона энергии, в висках зашумело. Кирш бросил беглый взгляд на монаха, застывшего с насмешкой на губах. Он неотрывно смотрел на колдуна, словно осуждал. За что? И услышал ответ на немой вопрос:

— Ты повинен в ее смерти…

И словно в подтверждение слов светловолосого амулет на ладони Кирша раскололся на четыре идеально ровные части.

Вместо эпилога. Ведьма и волк.

Я уже битый час слонялась по безлюдному парку в поисках хоть каких-нибудь признаков жизни. Безрезультатно. Ни души.

Омертвевшие листья плавно ложились под ноги, корабликами кружили по мутным лужам, пеплом смешивались с грязью. Одежда вымокла до нитки, но я безнадежно куталась в плащ, пытаясь сохранить тепло. Холод обжигал кожу, проникал до костей, инеем окрашивал покусанные губы. Белесая дымка расползалась по осеннему парку, поглощала слабый блеск луны, погружала продрогший мир в молчаливую тьму. Но нечто странное присутствовало в этом молчании. Ощущение, словно кто-то пристально за мной наблюдал. И от этого невидимого взора не спрятаться, не спастись. Я интуитивно чуяла опасность, исходящую буквально отовсюду. Ту самую, что и прошлой осенью, когда начался весь этот хаос. Впрочем, началось все гораздо раньше. Вопрос был в другом — когда все закончится? Я не знала. Я вообще совершенно запуталась в происходящем. Кто друг, кто враг? Кто врет, а кто откровенен от первого до последнего слова? Слишком много судеб перемешалось в этой нескончаемой войне. Слишком много рас и диаметрально противоположных интересов. И раз уж я очутилась в этом странном пустынном месте, настала пора разобраться, что к чему.

Я замедлила шаг, осмотрелась по сторонам. Высокие полураздетые деревья понуро склонили свои старые ветви над широкой асфальтовой дорогой с одинаковыми красными лавочками по обе стороны. В морозном воздухе кружили пестрые листья, что на земле становились серыми, а на скамейках оставались яркими и живыми. И больше ничего и никого вокруг. Даже силуэты домов не просматривались сквозь черную завесу

тьмы, словно парк находился посреди пустыря. Рваные полосы молочного тумана гирляндами повисли на кривых ветках, подхватывались легким ветром, словно свадебный шлейф. Жуткое место.

И что самое непонятное — я совершенно не помню, как попала сюда. Последнее, что осталось в памяти, встреча на Скале Апостолов с Климом и Линой. Я помню все до мельчайших подробностей. Вплоть до того, как мои собеседники были одеты и о чем думали. Обычная встреча, ничем не примечательный разговор и только поведение Каролины меня насторожило. У нее в руках все время был сверток предположительно со старинной варданской книгой. Но если я права, то зачем она притащила книгу, если за всю беседу о ней было упомянуто всего пару раз, да и то между делом? Зачем разыграла сцену со своим психическим срывом, наговорила кучу необоснованных гадостей, после чего ушла, так и не получив ответы на свои вопросы? Почему она отдала книгу мне? Буквально впихнула в руки, хотя для меня в ней нет ничего важного. Книгу провидицы Вальвы я знаю наизусть от первого до последнего стиха еще с детства. Кормилица, вырастившая меня, на ночь вместо сказок читала мне Священное Писание Амана, рассказывала старинные легенды о варданах-героях и всегда почему-то говорила о моей живой матери в прошедшем времени. Почему, не знаю до сих пор. Впрочем, теперь это не так уж важно. Тем более их обеих давно нет в живых. Кормилицу казнили по законам Варденхейма за владение демонической магией, а мать зарезали в собственной спальне. И что самое интересное об обеих смертях я узнала от Кирша. Все происходящее в моей жизни неизменно связано с этим мужчиной.