Стрелок

Мягкие бархатные сумерки, в которые превратились солнечные дни, плавно перетекли в зимнюю ночь. Из-за туч ненадолго показалась полная луна, осветив чёрный лес по правую сторону дороги, на обочине которой я заметила мотоцикл.

Резко свернув с шоссе, ударила по тормозам. Машина возмущённо дрогнула и остановилась.

Покинув салон, осмотрела мотоцикл — на сидении лежал тот самый шлем, что и в гостиничном номере, на что указывала именная подпись на внутренней части. Байк Макса — я не ошиблась.

Вооружившись кинжалом и магией, чтобы не замерзнуть, вошла в лес…

Двигаясь по следам от тяжёлых ботинок, я чуяла за спиной размеренное дыхание волков. Они присматривались ко мне. Выжидали, пока иссякнут силы, чтобы полакомиться свежим мясом заблудшего человека. Да только я, рождённая и воспитанная среди детей звёзд, никогда не была человеком.

Шаг, ещё один и я уже бежала…

Тонкие ветки больно хлестали по щекам, оставляя длинные кровавые полосы. А злой ветер, смеясь, сильнее гнул высокие деревья.

Ледяной дождь замерзал на плаще, делая его твёрдым и тяжёлым. Бежать становилось труднее. Долго так продолжаться не могло. Но замедлить бег — означало поражение в невидимой схватке с озлобленными волками, следующими по пятам. Я продиралась сквозь густо поросшие сосны и ели. Живое дерево трещало и лопалось, когда на землю падали отломанные ветки.

Град перешёл в снег, разноцветные снежинки слепили глаза. В Блиндвуде погода была суровей, чем за его пределами, да и аномальное солнце давало о себе знать. Кончики волос замерзли и неприятно кололи шею. Мышцы горели, ноги немели, изодранные руки кровоточили. Я чувствовала это с каждым шагом всё острее. Но нужно было спешить, пока вьюга не замела следы Макса, иначе я никогда его не найду.

На бегу глянула в фиолетовое небо — в просвете между свинцовых туч появилась алая, как кровь, луна. Она насмешливо взирала на меня с высоты своего трона и, словно сжалившись, подарила единственную бледно-розовую дорожку, указавшую путь к Максу.

Я была рядом. Босые ноги бесшумно ступали по свежевыпавшему снегу. Не отставали и волки, чью погоню выдавал еле уловимый хруст сломанных веток. Но мне было всё равно.

Уверенным движением раздвинула опустившиеся под тяжестью снега колючие ветви, открывая взгляду невыносимую картину. Среди высоких, касающихся небосвода, голых деревьев белым пятном, как насмешка над мрачностью леса, выделялась небольшая поляна.

В центре её, склонив голову, на коленях стоял Макс, окружённый плотным кольцом массивных серебристо-белых волков. Они будто ждали приказа своего вожака — чисто-чёрного зверя, изящнее и мельче других. Судя по всему, волчицы. Её короткие уши стояли торчком, пасть приоткрыта ровно настолько, чтобы были видны белоснежные клыки. Казалось, она говорит с Максом — я ощущала странную связь между ними. Мгновение, и волчица кинулась на Макса. Острые клыки клацнули в миллиметре от лица. Увернувшийся Макс упал на спину, а рядом мягко приземлилась обескураженная самка. Стая ощетинилась. Со страшным рычанием волчица взвилась в прыжке. Когти полоснули щеку. Из раны брызнула тёмная кровь. Макс зло зашипел и подскочил на ноги. Крупный серый зверь напал со спины. Макс снова упал, но мёртвой хваткой перекинул через себя самца. Резкий хруст сломанной шеи разъярил хищников. Два волка налетели справа, два — слева. Длинные когти драли кожу. Они не хотели убивать, только обратить человека

в себе подобного. Макс больше не сопротивлялся. Глубокие раны отчетливо проявлялись кровавыми полосами сквозь подранную одежду. Клочьями летела шерсть — самцы дрались за добычу. Волчица-предводительница замерла перед недвижным телом, пока сородичи вгрызались в плоть. Её звериная пасть скалилась в некоем подобии улыбки.

Стиснув руки в кулаки, я произнесла слово силы, и невесомые хлопья снега стали превращаться в огненные гвозди. Самка взвизгнула, как побитая собака, когда вспыхнул её хвост, и пропала в лесной чаще. Но магия не спасала Макса — волки оставались невредимы. Выбора не осталось. Крепче сжав острый кинжал, я ринулась в самую гущу борьбы.

Чёрная бестия появилась словно ниоткуда, проворно повалив меня в сугроб. Кинжал выскользнул из руки и отлетел в сторону. Придавив передними лапами, волчица изучающе посмотрела в моё лицо. Широко расставленные, слегка раскосые глаза придавали ей сходство с плутоватой девчонкой. Она была не такой, как остальные — кипучая, страстная, с чувством собственного достоинства. Разумное существо, запертое в

шкуре зверя. Это был долгий, очень внимательный взгляд. И я не сомневалась, что её прозрачные, как хрусталь, глаза видели меня насквозь.

Высокий, полный боли и отчаяния, пронзительный рёв, вонзился в сердце, как кинжал, до которого я пыталась дотянуться. Хрустнула кость, и острая боль со страшной силой обожгла руку. Подавив стон, я закусила нижнюю губу. Покосилась вправо — на запястье стояла тяжёлая серая лапа. Волки, что преследовали от самой дороги, нагнали меня и теперь обступали нас полукругом. Матёрый, почти белый зверь, убрал лапу со сломанной руки, сжимающей неровную ручку кинжала.