Стрелок

– Тихо, ваше благородие, всю рыбу распугаете, – хмуро отозвался тот, выцеливая очередную жертву.

Щелкнул выстрел, и турецкий барабанщик, бросив палочки, сложился пополам и мешковато упал под ноги своим товарищам. А русский стрелок, мгновенно перезарядившись, уже искал следующую цель.

– А вы как здесь? – удивленно спросил унтер, отправив очередного османа в страну вечной охоты.

– Генерал приказал перевести картечницу в центр позиции.

– Зашибись!

– К тому же наводчик ранен.

– А вот это действительно хреново!

– Приказ есть приказ. Так что не умничай, а становись к этой «чертовой кофемолке».

– Слушаю, ваше благородие.

– То-то, что слушаешь… кстати, а ты не генерала ли выслеживал? – спросил подпоручик и показал рукой на кавалькаду.

– Нет, – поморщился Будищев, – больно далеко. Пуля-то долетит, но на излете и… короче, поправку фиг рассчитаешь.

– А если?.. – неопределенно спросил подпоручик и глазами показал в сторону митральезы.

– Хм… попробовать-то можно…

В Османской армии, как ни странно, служило довольно много иностранцев. Турецкие броненосцы водили в бой английские моряки. Иррегулярная кавалерия наполовину состояла из бежавших с Кавказа черкесов. Немало было также поляков и венгров, присоединившихся к туркам в надежде поквитаться с русскими за национальные обиды. Мехмед-Али-паша был на самом деле немцем. Правда, он перебрался в Стамбул еще в юности, давно принял ислам и был, наверное, большим османом, чем сами турки. Во всяком случае, служил султану он не за страх, а за совесть и заслуженно считался одним из лучших турецких полководцев. Правда, в отличие от того же Осман-паши, не имел никакой протекции при дворе, отчего способного генерала частенько затирали. Но сейчас он был во главе целой армии, и, если сегодняшнее сражение будет выиграно, то завтра его войскам будет открыта дорога на Плевну и судьба этой войны будет решена!

Объезжая войска, он старался воодушевить своих аскеров, чтобы они без страха шли в бой и принесли ему победу. Разумеется, он слышал, как рядом с ним несколько раз прожужжали русские пули, но и подумать не мог, что за ним ведет охоту какой-то меткий стрелок. Русские позиции, считал он, слишком далеки, и достать его пуля может лишь случайно, но… Будищев уже занял место наводчика и, крутя винты наводки, целился в турецкого генерала. Он тоже знал, что на таком расстоянии одна пуля может достичь цели лишь случайно, но еще он знал, что статистика бывает неумолима, и потому у сотни пуль шансов гораздо больше. Решительно выдохнув, Дмитрий взялся за рукоять и с силой крутнул ее. Блок стволов в очередной раз пришел во вращение и послал во врага целый рой свинцовых градин.

Генерал-майор Александр Иванович Арнольди многое повидал в своей жизни. В более молодые годы он воевал на Кавказе и в Венгрии, во время Крымской кампании охранял от возможных десантов англо-французских союзников балтийское побережье, затем успел побывать в отставке и снова вернуться на службу. Одним словом, он не был паркетным генералом, как многие в свите его величества или великих князей, принявших начальство над корпусами и отрядами Балканской армии. И вот теперь он явственно понимал, что вверенные ему войска находятся в шаге от поражения.

Артиллерии было мало, да и та настолько пострадала от неприятельского огня, что можно было вовсе не упоминать о ее наличии, если бы не крайняя необходимость спасти от захвата турками уцелевшие орудия. Люди устали, у них заканчивались патроны. Генерал, разумеется, послал ординарца с донесением о сложившейся ситуации, но ответа можно было ожидать не ранее чем через несколько часов. К тому же доносившийся от Аблаво шум канонады свидетельствовал, что там тоже жарко, так что помощи можно было и не дождаться, а того, что Тираспольский полк был послан для атаки османского фланга, Арнольди не знал из-за гибели гонца от Дризена.

Генерал, целый день находившийся на передовой и все это время ободрявший солдат, тяжело вздохнул. Все, что можно было сделать в сложившихся условиях, он уже сделал, и то, что они держались до сих пор против врага, превосходящего их по меньшей мере вшестеро, было уже сродни чуду. Однако испытывать долготерпение Господне – грех! Тет-де-пон[68] придется оставить, а чтобы отступление не превратилось в разгром, надобно провести его в полном порядке. С этой мыслью он вызвал к себе Воеводича и стал диктовать ему приказ:

– …для прикрытия нашего отступления выделить два батальона Бендерского полка под начальством полковника Назимова… держаться приказываю, пока последнее орудие не покинет позиции, и лишь после этого сниматься пехотным частям… Вы все поняли?

– Так точно, ваше превосходительство, – козырнул в ответ штабс-капитан, но не тронулся с места, продолжая что-то рассматривать в турецких рядах.

– Что вы там увидели? – нахмурился генерал и, взявшись за подзорную трубу, помнящую еще эскадры адмиралов Непира и Персиваля-Дешена[69], посмотрел вниз. – А… турецкий генерал… атаку готовит, подлец… и если мы не поторопимся, эта атака станет для нас последней!