Стрелок

– Значит, так! – в голосе Фадеева прорезалась сталь. – Целые снаряды убрать!

– Сию же секунду! – преданно подхватил начальник полигона.

Пока артиллеристы выполняли приказ, подполковник[114] Мешетич, сделав, как бы случайно, несколько шагов в сторону, оказался рядом с Будищевым.

– Ты что здесь делаешь? – вполголоса спросил он унтера, не поворачивая к нему головы.

– Мимо проходил, ваше высокоблагородие!

– Ну-ну, – отозвался Мешетич и, казалось, совершенно потерял интерес к странному нижнему чину.

– Надеюсь, господин Барановский, – продолжил генерал, как только на столе остались только поврежденные снаряды, – вы помните условия испытаний?

– Разумеется! – кивнул тот. – Нужно сделать не менее тридцати выстрелов, тогда испытания будут сочтены успешными.

– Замечательно! С какого вам будет угодно начать?

– Мне это безразлично, ваше высокопревосходительство! Тем паче, что их осталось всего тридцать!

– Разве? – картинно удивился генерал. – А ведь и верно. Ну, что же, тем меньше расходов для казны. Вы что-то хотели сказать, Владимир Степанович?

По лицу Барановского было видно, что ему много что хотелось сказать генералу, но он сдержался. Вместо этого инженер осмотрел лежащий с краю стола снаряд и, после обмера и описания повреждений, велел подать его к орудию.

– Заряжай! – скомандовал Штиглиц.

– Ваше выскопревосходительство, – подобострастно обратился к генералу Эрн, – по инструкции полагается отойти от орудия на двадцать пять шагов.

– Да-да, – покивал головой тот и, уже сделав первый шаг, спохватился и, обернувшись к инженеру, позвал его с собой: – Владимир Степанович, а вы что встали? Извольте отойти.

– Позвольте мне остаться на месте, – мотнул головой тот. – Лучше прикажите отойти канонирам, а я тут – главный ответчик.

– Канонир – суть солдат, господин изобретатель. Ему не должно живота своего жалеть на службе государю и отечеству. Впрочем, как угодно!

Барановский, не дожидаясь ответа, уже скинул щегольское пальто и, отодвинув заряжающего, сам стал к замку. Патрон с глухим лязгом вошел в ствол, затем инженер щелкнул затвором, и длинный ребристый поршень вошел в камору. Затем замковой повернул рукоять с шаром-противовесом, и затвор сцепился с нарезами гнезда казенника, щелкнув при этом, как замок на воротах в преисподнюю.

– Готово!

– Огонь!

Раздался выстрел, и подпрыгнувшая на месте пушка окуталась сизым облаком порохового дыма. Артиллеристы с облегчением вздохнули и только что не перекрестились, а не вовремя спохватившийся Будищев, как только к нему вернулся слух, озабоченно спросил у фейерверкера:

– Слышь, служивый, а где окоп?

– Какой еще окоп?

– Для расчета!

Тот в ответ лишь удивленно посмотрел на странного пехотинца, но, ничего не ответив, продолжил командовать подчиненными.

– Что такое? – строго спросил прапорщик, заметивший краем глаза разговор двух унтеров.

– Ваше благородие, – вытянулся Дмитрий. – А где расчету укрываться? Мало ли…

– Что?! – процедил сквозь зубы Штиглиц. – Испугался?

– Очень, господин прапорщик!

В голосе георгиевского кавалера было столько презрения и неприкрытой насмешки, что молодой офицер вспыхнул как мак.

– В самом деле, Людвиг Александрович, – вмешался инженер. – По инструкции должно быть укрытие!

– Должно, – скрипнул тот зубами. – И приготовлено. Только в последний момент приказано перенести испытания сюда. А вот шанцевого инструмента взять не разрешили!

– Как это прикажете понимать?

– В любом случае этот вопрос не ко мне, господин изобретатель! И вообще, вас приглашали отойти в безопасное место. А у меня – приказ!

– Черт знает что такое!

Делать было нечего, и проверка продолжилась. Каждый новый снаряд осматривали, записывали повреждения, заряжали, а затем следовала команда:

– Огонь!

– Угробить хотят вас, Владимир Степанович, – мрачно заметил Будищев, наблюдая за происходящим. Однако его слова заглушил выстрел.

Все время испытаний Дмитрий провел рядом с расчетом, мучительно раздумывая, что можно предпринять. Увы – ничего не приходило в голову, но всякий раз перед выстрелом сердце его замирало, а затем начинало биться вновь.

– А что это за пехотный унтер? – обратил, наконец, на него внимание Фадеев. – Да-да, этот, с полным бантом!

– Не могу знать, ваше высокопревосходительство! – недоуменно отозвался Эрн.

– Вы не знаете, кто находится у вас на полигоне? – иронически приподнял бровь генерал.

Испытания тем временем продолжались. В какой-то момент показалось, что все окончится благополучно. Помятые гильзы, хоть и с некоторым натягом, попадали в зарядную камору, с грохотом выбрасывали снаряд, а затем штатно извлекались выбрасывателем. Наконец, остался последний патрон. Гильза его была помята несколько более остальных, однако, по расчетам Барановского, повреждения были в пределах нормы. Тем не менее, при попытке зарядить его, он застрял, да еще в самом конце, когда до края оставалось совсем чуть-чуть.

– Разряжайте, – махнул рукой инженер.