Стрелок

– Нисколько! Ты вспомни сам его поведение. Ведь он себя держит так, будто он нам ровня, а между тем – он всего лишь простой ярославский крестьянин. Да, я понимаю, что он спас тебе жизнь, что он герой вой ны, но всему же есть пределы!

– Положим, я кое в чем с тобой согласен, – осторожно заметил Барановский-младший, – но ведь от него есть и польза. Ты же понимаешь, что его идеи потенциально стоят огромных денег.

– Потенциально – да! – раздраженно махнул рукой Петр Викторович. – Но в будущем. А в настоящем от него – один вред!

– Простите, Михаил Николаевич, – тихо спросила у чертежника до сих пор молчавшая Паулина Антоновна. – А где сейчас Будищев?

– В полиции-с.

– Что?! – взвился Петр Барановский. – Хотя – а чего вы ожидали? Конечно же, все должно было окончиться полицией. Ох, чуяло мое сердце… Все, господа, надо немедля отправляться на завод, пока там еще что-нибудь ужасное не приключилось.

– Забыл вам сказать, – добавил так и не успевший выпить предложенный ему чай Богданов. – Был еще несчастный случай с мальчишкой-учеником…

– Ах, оставьте эти пустяки, Миша. Поехали скорее.

Помощник околоточного надзирателя – плотный мужчина среднего роста, с густыми бакенбардами, переходящими в бороду, которым мог позавидовать иной генерал, – смотрел на арестованного зло, будто перед ним был не простой рабочий, а по меньшей мере бунтовщик. К тому же доблестный страж порядка не так давно плотно пообедал и потому до сих пор распространял вокруг себя запах лука.

– Совсем мастеровщина распоясалась! – прохрипел он простуженным голосом, продолжая сверлить злодея взглядом маленьких выцветших глаз. – На уважаемого человека напал; полиции сопротивление оказал; власть при этом похабно ругал. Так что быть тебе, сукину сыну, поротым!

Дмитрий бесстрастно выслушал перечисление своих преступлений, и лишь когда дело дошло до угрозы телесного наказания, коротко буркнул в ответ:

– А вот это вряд ли!

– Что?! – взвился полицейский и, подскочив к задержанному, совсем было хотел двинуть того кулаком, но путь ему почтительно, но вместе с тем твердо преградил один из находившихся в участке городовых.

– Охолонь, Максим Евграфович, он правду молвит!

– Это как понимать?

– Нельзя георгиевских кавалеров пороть.

Лицо помощника околоточного надзирателя за какую-то пару секунд выразило целую гамму эмоций – от ярости и недоверия до понимания и легкого испуга.

– Это правда, что ты георгиевский кавалер? – подозрительно спросил он у Дмитрия, одновременно скосив глаз на Георгиевский крест, украшавший грудь остановившего его подчиненного.

– Правда.

– И за что же тебе крест пожаловали, такому бандиту?

– У меня их – полный бант, тебе про какой рассказать? – вопросом на вопрос с вызовом отвечал Будищев.

– Ишь ты, – стал почти ласковым полицейский. – Тебя царь-батюшка так пожаловал, а ты, подлец эдакий, порядочных людей бьешь! Ну, ничего, подождем до суда, а там лишат тебя крестов с медалями, тогда можно будет и посечь. Со всем нашим удовольствием!

У бывшего унтера на языке вертелось что-то вроде – «ты сначала доживи», но он сдержался и ничего не ответил.

– А теперь отведите его в холодную; придет начальство – разберется, что с ним делать.

Городовые, что привели Будищева в участок, вытянувшись, козырнули и, взяв за руки своего подопечного, собрались поволочь его в узилище, но вступившийся за Дмитрия полицейский снова вмешался.

– Я сам его отведу.

– Как прикажете. Только глядите – он буйный!

– Я тоже не в капусте найденный, – ухмыльнулся тот и велел задержанному: – Вперед!

Камеры для арестантов располагались в подвале, куда они и спустились вдвоем по узкой лестнице. Пока шли, бывший унтер пытался вспомнить узнавшего его городового, но в голову так ничего и не пришло. Наконец он не выдержал и спросил прямо:

– Мы знакомы?

– Не положено разговаривать! – громко оборвал его конвоир и тут же добавил вполголоса: – Встречались.

– Это где же?

– Под Кацелево. Да не смотри, не вспомнишь. Я из Бендерского полка.

– Точно. Был там такой. Ты как здесь оказался?

– Да я-то понятно как, – усмехнулся городовой. – Отслужил, вышел вчистую в отставку, да и пошел в полицию. Благо басоны унтерские да крест были, вот и взяли сразу со средним окладом. А вот тебя какая нелегкая в околоток занесла? Ты за каким нечистым мастера избил?

– За дело!

– Понятно.

– Ни хрена тебе не понятно! К тому же если бы я его избил, его бы сейчас отпевали.

– А сопротивление зачем оказывал?

– Не было такого.

– Ну-ну.

– Точно говорю!

– Ежели Максим Евграфович прикажет, Федотов с Машуткиным под присягой подтвердят, что ты на них с дубьем драться кидался.

– А зачем ему это?

– Затем, дурья твоя голова, что они с твоим мастером на сестрах женаты!

– Опаньки!

– Ладно, не бойся раньше времени. Человек он, конечно, поганый, но уж очень хочет экзамен на классный чин сдать, а потому ни на какую подлость не рискнет. Пока.

– Спасибо.