Стрелок

Убедившись, что все верно, унтер отправился к ротному, а писарь, нервным движением пригладив расчесанные на пробор волосы, задумался. Затем одернул мундир и вышел наружу. Быстрым шагом он пересек всю деревню и вскоре оказался возле хаты Явора. После стычки с Будищевым Погорелов опасался здесь появляться, но сейчас пересилил свой страх и старательно осмотрел снаружи хату и двор.

Поначалу ни квартирующих солдат, ни хозяев нигде не было видно, но затем вышел Охрим и стал запрягать в телегу свою каурую лошадку. Через несколько минут «экипаж» был готов и тронулся в путь. Было четко видно, что помимо хозяина в телеге сидит четверо солдат. Рот писаря немедленно скривила мстительная усмешка, и он побежал к Хитрову. Ефрейтор встретил его не слишком любезно, однако, услышав в чем дело, сразу же переменился в лице.

– Так говоришь, самовольно ушли? – хищно раздувая ноздри, переспросил он.

– Так точно, Василий Лукич, ушли сукины дети!

– И не побоялся на патруль нарваться, паскуда.

– Так ведь он грамотный. Такому ничего не стоит фальшивую увольнительную записку написать, а его приятели вольноперы могут и печать куда надо приляпать. Вот зря их благородие этих барчуков к канцелярии допускал!

– Кабы ты, Степка, свое дело хорошо знал, так и не допускал бы, – осклабился Хитров. – Хотя, ежели их с подделанной увольнительной поймают, так еще лучше. За такое гауптвахтой не отделаешься, тут арестантскими ротами пахнет.

– Вот сейчас бы перекличку и объявить!

– Годи, – осадил его Хитров, – я с тобой уже раз поторопился, да и вляпался. Тут все умно надо сделать. Пусть подальше уйдут да в городе чуть повеселятся, чтобы их там тепленькими взяли…

– Это верно, это правильно, – с готовностью закивал писарь, – это вы, Василий Лукич, здраво рассудили.

– Ты вот что, – остановил его ефрейтор, – скажешь тишком ротному, что Северьян их уволить не уволил, но обещал прикрыть в случае чего?

– Да как же это! – испугался писарь. – Он ведь старший унтер!

– Вот-вот, и если его не подставить, так он может и заступиться перед господином штабс-капитаном.

– Боязно, – с тревогой в голосе протянул Погорелов.

– А за девчонкой по лесу гоняться тебе не боязно было? – насмешливо спросил Хитров. – Или ты думал, дурашка, никто не узнает, за что тебе Будищев рыло начистил?

– Да что вы такое говорите, господин ефрейтор, – лицо Степки вытянулось и стало похоже на маску. – Да и не было ничего такого…

– Вестимо, что не было, иначе он бы тебя убил.

– Не погубите, Василий Лукич, век благодарен буду!

– Да ладно, чего там, не убыло бы от девки. Только смотри, чтобы все по уму на сей раз вышло!

Через пару часов по деревне побежали посыльные, собирая солдат на перекличку. В последнее время таковые проводились не слишком часто и зачастую сводились к тому, что унтера и ефрейторы отмечали своих подчиненных на месте, а потом докладывали фельдфебелю. Но на сей раз перекличку проводил сам Фищенко в присутствии подпоручика Завадского. Взяв в руки список, он громко выкрикивал фамилии и, услышав в ответ «я», отмечал ответившего крестиком.

– Бородин!

– Я!

– Беспалый!

– Я!

– Будищев!

…

– Будищев, твою мать!

– Нигде не видать, господин фельдфебель!

– А Шматов?

– И он тоже.

– Самовольная отлучка?

– Видать с вольноперами ушли!

– Так, может, их тоже отпустили? – нахмурился Фищенко.

– Никак нет, только барчуков.

– Тьфу ты черт, прости Господи! Не было печали…

– Будем искать? – с готовностью в голосе спросил Хитров.

– А ты чего радуешься? – вскипел фельдфебель. – Твои подчиненные – твой и ответ!

– Я давно докладывал, что не надежный этот Будищев!

– Ладно, закончим перекличку, а то, может, еще кого нелегкая унесла.

Но не успели они продолжить, как перед ротой появились запыхавшиеся Дмитрий с Федором.

– Разрешите встать в строй, господин фельдфебель?

– Где вас носило, обормоты?

– Так это, вы же сами велели Шматову сапоги справить…

– Что?

– Ну, да, так и сказали, дескать, хоть из-под земли, но достань, не позорь роту!

– И как, достали?

– Так вот, будьте любезны, в лучшем виде!

Действительно, на ногах испуганного солдата вместо всегдашних опорок красовались новенькие сапоги. Может, и не совсем такие, как утерянные на достопамятном смотре, но все же вполне годные.

– Это где же ты их раздобыл? – прищурился Фищенко.

– Как и велено было – под землей! – невозмутимо отрапортовал Будищев. – От того и сразу сигнал о перекличке не расслышали.

– Отставить веселье, – вмешался Завадский, услышавший смешки в строю, – продолжайте перекличку, а опоздавших накажите своей властью.

– Так точно, ваше благородие! – вытянулся старый служака. – Будьте покойны, не возрадуются.

После построения фельдфебель подозвал к себе провинившихся и, не долго думая, отпустил Шматову крепкого леща, от которого тот отлетел в сторону. Затем обернулся к Будищеву и с угрозой в голосе спросил:

– А теперь говори как на духу, где были?

– Сапоги искали, – стиснув зубы, ответил Дмитрий, держа руки по швам.

– Вместе со студентами?

– Они нас только подвезли немного.

– Куда подвезли?

– До соседней деревни. Тамошний сапожник взялся сапоги Шматову стачать недорого.