Стрелок

Вот так и жили. Фактически в деревне базировались партизаны, держа в лесу только резервный лагерь, так, на всякий случай. На стороне, конечно, пошаливали, как же без этого, но далеко от деревни и так, чтобы комендант не знал. Гадить там, где живешь – идея плохая, все это понимали. Не жизнь, а идиллия. Таким образом, когда появились вдруг непонятно откуда двое молодчиков, им ясно сказали: вы никого не трогаете, и вас не тронут. Не захотите по-хорошему, не обессудьте, отделаем так, что мать родная не узнает.

Все это в доступной и вежливой форме, в присутствии немца, который, перестав нервничать, начал вполне сносно объясняться по-русски, хотя и несколько замедленно. Хитрый, умный фриц… Если победят немцы – он в шоколаде. Как же, обеспечил в самом центре партизанского края островок спокойствия и стабильности. Когда будут раздавать землю, наверняка попросит себе эту деревню. И будет «добрым барином», которого крестьяне на руках носить готовы. Победят русские – не беда, ведь он сумел защитить местное население от карателей и вправе рассчитывать на бонусы после войны. Вполне ясный и понятный ход мыслей. И деревенские это отлично понимают, но… их такие расклады устраивают. А что? Жить-то все хотят, и лишний шанс никому не мешает, вот и кормят гауптмана чаем с плюшками да оберегают от неприятностей. Серьезно оберегают, даже против вооруженных автоматами и обвешанных незнакомого вида оружием камуфлированных личностей непонятного происхождения выйти не побоялись. Скорее всего, и пришлых партизан отваживают. Однако диверсантов из параллельного мира приняли вполне радушно, накормили, кстати, от пуза. То есть опять же и в глазах немцев вроде как лояльные, и перед своими есть за что отчитываться. Это – жизнь, и ничего тут не поделать. Главное, предъявить им никто и ничего не сможет. Хотя, говоря по чести, Александр не мог взять в толк, почему вообще чего-то предъявляли, особенно свои. Не смогли защитить, а в чем виноваты оказавшиеся в оккупации люди? Даже если сидели на попе ровно и фрицам гадостей не делали? Не очень патриотично, конечно, однако как уж есть. Власть, не сумевшая защитить своих граждан, не должна иметь к ним претензий.

Хорошо еще, с транспортом помогли, хотя, как подозревал Александр, больше для того, чтобы поскорее спровадить опасных визитеров куда подальше. Правда, обзавестись чем-нибудь колесным не представлялось возможным, ну не было в деревне даже завалящего мотоцикла. Разве что телегу реквизировать, но толку от гужевого транспорта немного. Зато лошади нашлись, причем, на их не слишком опытный взгляд, очень хорошие. Откуда? Оказалось, еще в сорок первом, при эвакуации конезавода, немецкий самолет удачно отстрелялся по табуну и разогнал его так качественно, что собрать лошадей конюхи так и не сумели. Практичные крестьяне живо наложили лапку на бесхозных непарнокопытных, организовав в лесу, подальше от чужих глаз, большую конюшню.

Пришлось снова ехать верхом, сопровождаемые юношей по виду вполне призывного возраста. Тот должен был доставить их к месту назначения, а потом вернуться с лошадьми назад, на других условиях прижимистые селяне помогать транспортом отказались. Хорошо, платы не потребовали, хотя, конечно, нашли бы, чем расплатиться. В карманах у напарников лежали довольно увесистые пачки местных оккупационных марок. Ерунда, конечно, не настоящие, их за полчаса напечатали кучу, однако для местных сойдет. Ладно, все равно на лошади – это тебе не на своих двоих бежать от инфаркта к инсульту.

Кстати, ехали тоже не совсем туда, куда планировали. Умные головы в деревне моментально сложили два и два и сообразили, что диверсанты, учинив безобразие, будут быстро-быстро сваливать и лошадей наверняка не отдадут. А если провожатый запротестует, ему и по лицу съездить могут. Александр, правда, больше склонялся к мысли о простреленных мягких тканях ноги, но, естественно, промолчал. Деревенские прикинули: откажешь – возьмут сами, попытаешься скрутить – начнется стрельба, а вот если на кого другого стрелки перевести, тут уж, как говорится, возможны варианты.

Перевели, намекнув, что по соседству, километрах всего-то в тридцати, если по прямой, имеется еще одна деревня. Точнее, деревень-то тут хватает, но эта ближе всех. И стоит там немецкий гарнизон аж в десять рыл, причем лютуют – жуть! А главное, у них есть транспорт– и мотоциклы, и грузовик. Причем с той деревни добираться до железки («Вы ведь железку рвать хотите, правда? Откуда знаем? Так вы не первые») куда удобнее. А до самой деревни проводят, конечно, в лесу шоссеек нет, но тропок, которые знают только местные, навалом, да и лошади по ним пройдут без особых проблем. Даже через болото пройдут, там гать старая, заброшенная, но крепкая еще.