Стрелок-4 (СИ)

Щербатый еще когда первый раз в глаза ему глянул сразу понял — убивец перед ним. Эдакому ферту человека порешить, что высморкаться. Тишка, конечно, тоже не за печкой уродился, но с таким бы связываться поостерегся. Хотя дружки подзадоривали, дескать, чего это фраер залетный не по понятиям речь ведет и обзывает фартовых как шелупонь трактирную… особенно Кривой, разорялся, кричал, что надо его на перо посадить. Ага, посадишь такого. Чутье как у волка, револьвер всегда под рукой, а уж стреляет так, что в пору в цирке выступать!

— Тихон Алексеевич, — прошептал, наклонившись к нему, половой. — Там вас человек спрашивает.

— Какой еще человек? — лениво зевнул фартовый.

— Я это, Тишенька, я, — с какой-то нарочитой угодливостью зачастил пришедший вслед за слугой старичок. — Зашел тебя проведать…

Вор презрительно скосил глаза в сторону посетителя и тут же дернулся как ужаленный, поскольку узнал в нем одного из приказчиков купцов Прохоровых.

— Проходи, раз пришел, — буркнул Щербатый.

— Спаси тебя Христос! — расплылся в улыбке пришедший, осторожно примащиваясь на краешек стула.

— Зачем пожаловал?

— Дело к тебе есть, соколик.

— У тебя?

— Зачем у меня, — картинно удивился приказчик. — У хозяев моих, да и у всего обчества!

Последние слова он произнес с нажимом, сбросив с лица угодливую улыбку, и Тихон почуял, что быть беде. Клан Прохоровых был весьма обширным купеческим сообществом. Отдельные его члены редко поднимались выше второй гильдии, но все вместе могли потягаться даже с миллионщиками. И самое главное, семейство это с давних лет придерживалось древней веры. Иногда, правда, случалось, что некоторые из них переходили в православие, но и тогда не теряли связи с бывшими единоверцами. А если у одного из Прохоровых возникали какие-то серьезные проблемы, за его спиной нерушимой стеной вставали родичи. И что самое противное, пришедший к щербатому старичок, как раз и занимался решением щекотливых проблем Прохоровых.

— Тишенька, — промурлыкала Лаура, капризно кривя губки, — чего он слушать мешает, гони его…

— Выйди отсюда, мне с человеком надо потолковать! — решительно оборвал подругу уголовник.

— Что? — взвилась та, как разъяренная кошка, после чего вскочила с места и решительно покинула комнату, успев прошипеть любовнику, — попомнишь еще!

— И что надо вашему «обчеству»? — поинтересовался фартовый, спровадив подругу.

— Слышал небось, что одного из наших в Рыбачьей слободе застрелили? — вопросом на вопрос отвечал посетитель.

— Петербург город большой, тут каждый день кто-то богу душу отдает.

— Это верно, — кивнул старичок, — все под богом ходим, однако адвоката Крашенинникова застрелили прямо перед домом божьим.

— Ишь ты, — делано удивился вор. — Что деется на белом свете!

— А ты и не слыхал! — хихикнул в сморщенную ладошку старик.

— А должен был? — с нажимом спросил Тихон.

— Ну, раз там поблизости твоего человечка видели, стало быть, должон!

— Это кого еще?

— Мил человек, ты меня, часом, ни с кем не перепутал? Блудницам своим будешь крутить, а передо мной нечего!

— Мои люди в том деле не участвовали.

— Может и так, — не стал спорить посланник, — а может и нет. Но то покуда не важно.

— А что важно?

— То, Тишенька, что обчество порешило обиды не спускать и убивца того наказать примерно. Дабы прочим неповадно.

— Я тут при чем? — нервно дернулся Щербатый.

— При том, что за голову лиходея от нас награда положена. Три тысячи целковых, как одна копеечка!

— Деньги хорошие, только я не по этой масти!

— Ой ли! — ехидно улыбнулся приказчик. — А может, лучше поторопишься, пока наши спрашивать не стали, кто злодею помогал?

— Черт-черт-черт! — не сдержался Тихон, проклиная себя за то, что связался с моряком.

— А вот нечистого поминать, грех! — наставительно заметил старовер, после чего легко поднялся и вышел вон, не попрощавшись.

С точки зрения собак, люди весьма странные создания. Казалось бы, у них есть все, чтобы чувствовать себя счастливыми, но они частенько находят повод для грусти, вместо того, чтобы побегать по пустынным улицам парка, вдохнуть полной грудью морозный воздух. Наконец, можно просто погавкать на случайных прохожих и весело наблюдать, как они разбегаются.

Но, нет же! Сидит и вздыхает непонятно зачем, а ее меланхоличное настроение передаются Сердару и тому хочется завыть от тоски…

— Вав! — заявил он хозяйке, не выдержав смертельной скуки.

— Что? — вздрогнула та, после чего посмотрев на умильную физиономию пса, невольно улыбнулась.

— Вав, — повторил он, вильнув хвостом

— Ничего-то ты не понимаешь, дурашка, — потрепала она его по лохматой голове.

— Вав, — парировал пес, всем своим видом показывая, что он может и не семи пядей во лбу, но ума, чтобы не сидеть в четырех стенах, когда на дворе такая замечательная погода, у него хватает!

— Ладно, пойдем, погуляем, — сдалась барышня и позвала горничную, — Машенька, давай одеваться!

— И охота вам, Люсия Александровна в эдакий мороз на улицу выходить? — всплеснула руками девушка.

— Ну что ты такое говоришь? Погода чудо как хороша! Мы прекрасно погуляем с Сердаром, и я немного развеюсь.