Стрелок и маг (Тетралогия)

Реджи обернулся. Они отошли от развалин прокрустова ложа уже метров на двести.

– Вроде бы не тянется, – сказал он.

– Это я фигурально выразился, – объяснил Силен.

– А почему ты считаешь, что мне не следовало его убивать?

– Это долгая история, – сказал Силен. – У нас в Элладе сложилась весьма непростая ситуация. Скажи, что делает героя героем?

– Полагаю, подвиги.

– Правильно полагаешь. А что делает обычного героя великим героем?

– Если следовать формальной логике, великие подвиги.

– Снова правильно. А что требуется для совершения великих подвигов?

– Тут я в некотором затруднении. Видишь ли, я никогда не рассматривал героев как отдельный класс и плохо ориентируюсь в их потребностях.

– Для совершения великих подвигов нужны великие чудовища или великие злодеи, которых надо сразить. – Силен говорил тоном человека, вынужденного объяснять несмышленому ребенку очевидные вещи. – Именно отсюда вытекают все наши сложности.

– Я все еще не понял, – сказал Реджи.

– Нашим миром управляют боги, – сказал Силен. – В целом они похожи на людей, только бессмертные. Они амбициозны, кичливы, коварны и конкурируют между собой. В последнее время боги стали считать престижным наличие героя, совершающего подвиги в их славу и честь. Некоторые спариваются со смертными, чтобы в жилах героев текла божественная кровь, некоторые покровительствуют уже более-менее сложившимся героям. Но каждый делает ставки на своего. Это как лошади, понимаешь? Что-то в этом роде. Между олимпийцами идет постоянная конкуренция. Чей герой круче, чей герой навалял больше трупов, чей убил самого здорового монстра. С каждым годом героев становится все больше.

– И что? – спросил Реджи.

– Им же надо кого-то убивать, – сказал Силен. – А если учесть, что каждый герой за свою жизнь убивает в среднем гораздо больше одного злодея или чудовища, генерация врагов общества тает с угрожающей быстротой. Каждый бог пытается застолбить для своего любимца как можно больше монстров и злодеев, чтобы сделать своего героя величайшим. Понимаешь, о чем я?

– Похоже, начинаю понимать.

– Прокруста застолбили для Тесея, – сказал Силен. – Тесею сейчас лет десять, и он достигнет героического возраста еще лет через семь-восемь. За это время Прокруст должен был набрать нужную репутацию и переместиться из этого захолустья ближе к большим городам. Тогда его убийство вполне можно было бы засчитать Тесею за подвиг. А ты взял и убил Прокруста, значит, У Тесея теперь будет одним подвигом меньше.

– Это порочная практика, – сказал Реджи. – Из твоих рассуждений я сделал вывод, что Эллада может спокойно переварить только определенное количество героев, которое уже явно превышено. С Прокрустом или без, вашим героям скоро некого будет убивать, и тогда случится катастрофа.

– Например? – насторожился Силен.

– Доказывая свою крутизну, герои начнут убивать друг друга, – объяснил Реджи. – Может быть, даже развяжут самую грандиозную в вашем мире войну. И дети тех, кто сегодня сражается плечом к плечу, переколют друг друга копьями. И все во славу богов.

ГЛАВА 4

Подвиги бывают разные.

Геракл.

Богатыри осадили своих коней в нескольких сотнях метров от центрового лукоморского дуба.

– Вон оно; чудище, – сказал Алеша Попович тоном подростка, показывающего своего обидчика старшему брату.

Нечто отдаленно смахивающее на собаку дрыхло в тени дуба, совсем рядом с необъятным стволом. Илья Муромец спешился, взял в руки свою палицу, приказал младшим богатырям прикрывать его сзади и вмешаться в бой только в самом крайнем случае, и аккуратно, на полусогнутых, двинулся к чудовищу.

Когда богатыря и монстра разделяло всего двадцать метров, Цербер проснулся.

– Bay, – сказал Цербер при виде богатыря. – В смысле гав. Здоровенный какой мужик. Слышь, парень, у тебя родственников за границей нет?

– Я сирота, – сказал Муромец.

– Странно. Ты очень напоминаешь мне одного парня с моей родины.

– Ты мне зубы не заговаривай. Я – лицо государственное и здесь по делу.

– Вот как? – удивился Цербер. – Выкладывай.

– Как тебя зовут?

– Тебе зачем?

– Для протокола.

– Цербер меня зовут. Может, слыхал?

– Вопросы здесь задаю я. Назови цель визита в нашу страну.

– Туристическая. А фиг ли ты ничего не записываешь, протоколист?

– У меня память хорошая. Значит, ты у нас турист?

– Ага.

– А чего кота загрыз?

– Но, во-первых, при виде кота сработал мой первобытный инстинкт, – сказал Цербер. – А во-вторых, хороший человек попросил.

– Убийство при обоюдном сговоре, – пробормотал Муромец. – Может быть, даже заказное. И кто же этот хороший человек?

– Скажи, а тебе так уж был дорог этот кот? – спросил Цербер. – Может быть, ты знал его еще котенком? Выкармливал из соски молочком? Насыпал песочек в его туалет?

– Кот этот был той еще скотиной, – сказал Муромец. – Кота мне не жалко. Но грызть кого ни попадя на подведомственной мне территории я тоже не позволю.

– Понятно. Порядок любишь?

– Дело не в том, люблю ли я порядок или нет. Порядок должен быть.

– Опять понятно. Подраться хочешь?