Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

Но стрелок еще долго лежал без сна, а когда вдали снова раздался ритмичный бой барабанов, он поднялся и вернулся к дороге. Там Роланд остановился, глядя на мост и город. Он действительно был дипломатом, как верно предположила Сюзанна, дипломатом до мозга костей, и поэтому Роланд знал, что поезд – это их следующая остановка на долгом пути, причем знал это с того мгновения, когда впервые услышал о нем… однако он чувствовал, что об этом не стоит пока сообщать остальным. В частности, Эдди не терпел, когда ему говорили, что нужно делать. Когда он думал, что кто-то пытается направлять его, реакция Эдди была одна: он опускал голову, широко расставлял ноги, начинал выдавать идиотские шутки и упирался, как мул. Правда, на этот раз их с Роландом желания совпадали, но Эдди еще мог взбрыкнуть – исключительно из чувства противоречия. Так что лучше и безопаснее было не торопить события и спрашивать вместо того, чтобы указывать.

Он повернулся, чтобы пойти назад в лагерь… и тут рука его непроизвольно легла на рукоять револьвера, потому что впереди, на обочине, маячил темный силуэт. Кто-то стоял там, глядя на стрелка. Роланд, правда, не вытащил револьвер, но был наготове.

– А я все думал, сможешь ли ты уснуть после этого маленького представления, – сказал Эдди. – Ответ, по-моему, отрицательный.

– Я не слышал, как ты подошел. Ты быстро учишься, Эдди… но на этот раз за свои успехи ты мог заработать и пулю в лоб.

– Ты не слышал меня, потому что тебя занимало сейчас другое. – Он присоединился к стрелку, и даже при бледном свете звезд Роланд увидел, что ему не удалось одурачить Эдди. Да, он действительно в нем не ошибся. Эдди напоминал ему Катберта, но кое в чем он уже превзошел и Катберта.

Нельзя его недооценивать, – сказал себе Роланд. – Иначе это все может закончиться очень плачевно. Если я его подведу или сделаю что-то, что он может принять за двойную игру, он скорее всего попытается меня убить.

– А что тебя занимает, Эдди?

– Ты. И все мы. Я хочу, чтобы ты кое-что знал. До сегодняшнего разговора я думал, что тебе это и так известно. Но теперь я уже не уверен.

– Ну так скажи мне.

А про себя Роланд снова подумал: Нет, он ужасно похож на Катберта!

– Мы с тобой потому, что должны быть с тобой – из-за твоего проклятого ка. Но еще мы с тобой потому, что сами того хотим. Насчет себя и Сюзанны я точно знаю. И Джейк, я думаю, тоже. У тебя неплохие мозги, мой соратник по кхефу, но ты, наверное, их хранишь в бомбоубежище, потому что иной раз убеждать тебя все равно что биться головой о стену. Я хочу ее видеть. Ты хорошо понимаешь, о чем я? Я хочу видеть Башню. – Он внимательно поглядел Роланду в лицо и, не увидев, очевидно, того, что надеялся там увидеть, в отчаянии взмахнул руками. – Я хотел только сказать, чтобы ты наконец отпустил мои уши.

– Отпустил твои уши?

– Вот именно. Меня больше не надо за них тянуть. Я иду с тобой к Башне, потому что я сам так хочу. Мы все идем, потому что мы сами хотим идти. Если сегодня ты тихо откинешь копыта во сне, мы тебя похороним и пойдем дальше. Может быть, долго мы не протянем, но мы умрем на пути Луча. Теперь ты врубился?

– Да. Теперь да.

– Ты говоришь, ты меня понимаешь, и, я думаю, ты действительно понимаешь… но вот веришь ты мне или нет?

Ну конечно, подумал стрелок. Куда ты еще пойдешь в этом мире, Эдди, который чужой для тебя и странный? И что ты еще станешь делать? Фермер, должен сказать, из тебя хреновый.

Но он не сказал этого вслух – это было бы несправедливо и очень зло. Оскорблять свободную волю свободного человека, путая оную с ка, – это хуже, чем просто кощунство: это подло и глупо.

– Да, – сказал Роланд. – Я тебе верю. Всей душой верю.

– Тогда хватит вести себя с нами так, будто мы стадо баранов, а ты наш пастух, который помахивает палкой, чтобы мы, такие все из себя беспомощные и безмозглые, не сошли, не дай Бог, с дороги и не угодили бы в яму с зыбучим песком. Ты вещь в себе. Пришло, наверное, время раскрыться. Если нам суждено умереть в этом городе или в поезде, я хочу умереть, зная, что я был не просто какой-нибудь пешкой в твоей игре.